***
Реведж уткнулся носом в синюю ладонь, которая безвольно свисала с платформы. Саундвейву снился самый долгий и самый жуткий сон в его жизни – он горел в агонии своей непохожести на тех, кто был рядом с ним. Насыщенный гул собственных систем показался чужим и пугающе тихим. Такое возвращение в онлайн было непривычно и мало объяснимо. Что-то явно было не так.
Оптика преданного кассетника пылала тоской и беспокойством: алые линзы то потухали, то вновь сильно разгорались.
- Все в порядке. Я смог это…
Десептикон замолчал. Что с его голосом?! Он заговорил так просто и легко, будто не существовало никакой травмированной гортанной мембраны, и сбитых в оплавленный пучок синтезаторов. Он ГОВОРИЛ, ощущая все оттенки своего эмоционального состояния в тонких выразительных нотках каждого произнесенного звука.
- Это…этого не может быть.
Реведж положила лапу на колено хозяина и с искренним испугом посмотрела в продолговатый алый визор.
- Что было вчера? – Гневно задал он вопрос кассетнику, который недоуменно склонил голову на бок. Связист ощущал в мыслях пропасть, разделявшую его между прошлым и настоящим. Отчаяние могло бы взять верх над ним, как и тогда, в той битве против Лидеа автоботов, но выучка и долгие циклы терпкого военного опыта погасили первые признаки беспокойства.
Лазербик слетел откуда-то из-под потолка, и привычно уселся на подставленном предплечье. Стальная птица была полна тоски и задумчивости, которая возможно передалась ей от хозяина.
- Воспроизведи.
Кассетник неуверенно переминался с лапы на лапу, словно ему было сложно определить максимально удобную для себя опору.
- Лазербик? Воспроизведи!
Птица покорно трансформировалась, вкладывая себя в ладонь Саундвейва. Десептикон осторожно погладил большим пальцем тонкий темно красный прямоугольник, и, едва поднявшись с платформы, шатаясь и периодически накреняясь в правый бок, подошёл к терминалу компьютера.
Первые звуки чем-то напоминали битву, в которой один из сражавшихся явно не был вооружен. Знакомый пронзительный голос, издевательски сопровождал каждый удар, наносимый провинившемуся подчиненному. Саундвейву пришлось выделись отдельным треком записанную звуковую дорожку и увеличить в ней громкость, убрав все посторонние шумы.
- Мегатрон одинаково относится ко всем, Саундвейв.
Связист замер как вкопанный. Старскрим говорил о нем! Вернее с ним! Но почему тогда он ничего не помнит из вчерашнего?
Запись немного прервалась в том месте, где усердный Тиран Небес наносил новую серию ударов, затем голос истребителя продолжил:
- И если ты всё время надеялся на его доброе расположение к себе, то сейчас приоритеты и фавориты нашего Вождя сменились. Какого это чувствовать себя ненужным отработанным материалом? А? Шлак? Давай же, ты ведь не думаешь, что наказание, применяемое к тебе сейчас, справедливо. Быть куклой великого обманщика, это ведь особенная привилегия, не так ли? А как на счёт того, что тебе постоянно стирали память, когда ты своевольничал? Твоя преданность продиктована моей рукой, хлам, я сам лично прописывал тебе всё то, за что так цепляется твоя жалкая Искра. Думаешь, твоя признательность нужна Мегатрону? Да он был первым, кто приказал снести тебе все воспоминания, и заменить их более упрощенными.
- Ложь!
Саундвейв слышит собственный пока ещё монотонный голос, но он уже наполнен не безразличной отчуждённой интонацией, а надломленной неуверенностью, скрежетом сомнений и страхом признать ТАКУЮ правду.
Старскрим.
Его наказывал этот прихвостень и лизокуб Старскрим! Не властный повелитель, не его тяжелая и могучая рука, а какой-то жалкий учёный-неудачник! Его – Саундвейва – лучшего воина фиолетового знака, преданного до последнего позитрона Искры своему Императору… Большего унижения нельзя было и представить.
Синий кулак сжался до яростного хруста в суставах. Саундвейв не мог вспомнить ничего из прошлого дня, кроме того, что придя в свой отсек, беспокойно метался в попытках уйти в оффлайн.
Запись прокрутилась вперёд. Вот было слышно, как кто-то вторгается в отсек, происходит небольшая потасовка между кассетиконами, которые яростно охраняют покой своего хозяина. Но мелкий мятеж подавлен стрекочущим в воздухе нуль лучом. Ни одной отметины на мелких разведчиках нет, и не одного доказательства их битвы тоже. Кроме этой записи, которую вел Лазербик, пока не добрались и до него.
- Выносим, - прозвучал всё тот же ненавистный едкий как пары ртути голос. Шипение серого шума, и глухие частоты пустого эфира заполняют динамики в отсеке.
Десептикона, полного сомнений, окутывает туман беспредельного страха. Он боится поверить в то, что Мегатрон – его Император – поступил с ним как с каким-то предателем. Когда Саундвейв позволил усомниться в своих помыслах? Когда он успел пасть так низко, чтобы потерять снисхождение и доверие Повелителя?
Крах всех принципов и жизненных устоев, грохот глупой преданности под вой внутренних систем.
За что?!
За что, Мегатрон?
Связист осмотрел себя на предмет повреждений. Нет. Ничего нет. Они слишком хорошо его подлатали, слишком хорошо заделали брешь в памяти, и, возможно, внушили ему то, что он не подвергался мучительному и унизительному наказанию. Но зачем? Зачем они стерли ему память об этом? Какой тайный умысел или расчет был скрыт от него?
- Мегатрон…
Синий кулак громко столкнулся с монитором компьютера, беспощадно кроша его в мелкие осколки. Вера в Императора внутри самого преданного воина стала угасать, как и потухающее пламя надежды не спятить окончательно. Саундвейв опустился на колени рядом с терминалом, тяжело уронив голову на грудь. Ревежд осторожно подошёл сбоку, и тихо положил свою голову на бедро связиста.
- Зачем он починил меня после наказания? Зачем вернул мне…
Синие пальцы медленно поползли к горлу, откуда раздавался давно забытый и заброшенный в прошлое голос.
- Ты заплатишь за это…
***
- Ты меня слышишь?
Джазз дотронулся до плеча десептикона, предварительно сделав над собой некоторое усилие. Неприязнь в виде дистанции диверсант соблюдал как что-то само собой предполагающее и, если не преувеличивать, священное. В принципе Саундвейв не обращал на это никакого внимания – он слишком хорошо знал все страхи своего бывшего пленника. Однако, порыв побудивший Лидера прикоснуться к ненавистному ему корпусу заметно удивил синего трансформера. На что нужно было надавить внутри себя, чтобы заставить прикоснуться к объекту непримиримой ненависти?
- Память. Я стар настолько, насколько и эта статуя, - открылся Джаззу десептикон, удивляясь своей открытости всё больше и больше.
Или бывшему диверсанту показалось, или Саундвейв сказал это с сожалением и болью?
Немыслимо!
- Тогда ты должен помнить первопричину войны. Это важно помнить и знать сейчас, иначе мы снова придем к тому, с чего начали. После Мегатрона и Прайма настоящую причину войны знаешь только ты.
Саунвейв постарался отвернуться от Джазза, словно боялся что через высокое забрало будет видно то, с какой силой он закусил губы.
- Причина проста. Страх.
Джазз удивленно уставился на своего будущего Лорда Протектора, словно он только что открылся ему в новом неожиданном свете.
- Страх? Вот уж не думал, что Великий Мегатрон чего-то боится.
- Страх – это чувство. Чувства делают из нас живых. Ненависть – чувство. Ненависть проистекает из страха. Мегатрон боялся небытия, забвения, жалкого существования. Гордость. Он был горд тем, что стал героем в квинтессонском восстании. Ему было мало простого покоя.
Джазз отступил от десептикона, не веря в то, что тот говорит. Саундвейв отзывается о Мегатроне как о простом кибертронце?
- Не веришь? – Алый визор вопросительно устремился на Лидера, не давая ему шанса оставить вопрос без ответа.
- В такое сложно поверить. Я считаю, что ты не из тех трансформеров, которые так просто отказывают от привычной жизни и принципов. Десептиконы вообще редко отказываются от них.
Саундвейв рассмеялся, вздрагивая всем корпусом.
- Логично, - ответил он, издавая позитивные голосовые модуляции.
- Более чем, - холодно подтвердил Джазз, заставив связиста снова внутренне закрыться и уйти глубоко в себя.
- Идём, - махнул рукой бывший диверсант.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
