Глава 11. НЕЛОВКОСТЬ

Когда мне было шесть, я прыгнул в бассейн и потерял плавки. Боже, как бы мне хотелось оказаться сейчас там.

Малкольм, «Малкольм в центре внимания»

Эвилин озадаченно смотрела на чашу с водой.

Ну... вообще-то это скорее куб.

Контейнер был в диаметре чуть меньше тех пластиковых детских бассейнов, что всегда выставляли в Вол-Марте летом, борта — высотой до середины бедра; вода плескалась в дюймах шести от края, бликуя под яркими лампами. Она обернулась на Уиллджека, своего нынешнего опекуна и благодетеля, который стоял рядом с «ее» столом, и снова посмотрела на воду.

— Ты не мог бы... отвернуться?

Робот склонил голову набок, и лампы по бокам головы ярко вспыхнули, когда он спросил:

— Зачем?

— Это... это человеческий обычай. Пожалуйста.

Робот помедлил секунду и послушно повернулся спиной, громко топая ногами по металлическому полу. Эвилин взялась было за подол рубашки, но спросила:

— Обещаешь не смотреть?

— Ну, ты же не хочешь, чтобы я смотрел, — ответил робот таким тоном, словно спрашивал «А зачем мне?».

— Уж поверь, не хочу, — она стащила перепачканную засохшей грязью блузку и кинула ее на стол, не в первый раз сожаления, что тем утром не уделила одежде больше внимания. Хотя казалось, что прошло не более часа с тех пор, как она проснулась, из-за постоянного освещения и замкнутого пространства невозможно было точно оценить, сколько времени прошло.

С большой осторожностью Эвилин дюйм за дюймом начала скатывать перепачканную в грязи бежевую ткань медицинской перчатки; показалась бледная кожа, от ладони до плеча оплетенная паутиной шрамов, похожих на тонкие белые вены. Она легонько потерла руку, чувствуя гладкость шрамов вперемешку с шероховатостью здоровой кожи; прикосновение не было неприятным и раздражения не вызывало.

Мелодия «Миссия невыполнима» была бы весьма уместна: Эвилин поспешно разделась до белья и, окунув один носок в воду, начала оттирать заляпанную грязью кожу. Вода оказалась немного прохладнее, чем хотелось, капли стекали по коже, вызывая волны мурашек. Она осторожно промыла подживающие синяки и ссадины от своих недавних приключений и отжала носок, поморщившись, когда мутная черно-коричневая жидкость полилась обратно в контейнер.

Прямо как в шестом классе, когда сломался душ в летнем лагере… только вместо синяков тогда была сыпь.

Ну и вспомнится же…

Голос все еще не вернулся, оставаясь тихим невнятным бормотанием на задворках разума. Эвилин с одной стороны радовалась, что ее тело сейчас было ее телом, но в то же время в нетерпении ждала возвращения голоса, чтобы высказать тому что именно она думает о его поступках.

Она обернулась на бело-серую махину Уиллджека, который, верный своему слову, не сдвинулся ни на сантиметр.

Гигантский робот-пришелец, подумала она; ей показалось, что от одной этой мысли мозг должен бы вскипеть. Она бросила взгляд на свою заляпанную грязью сумку; рядом лежала стопка относительно чистой одежды, которую ей вернул Рэтчет, прежде чем куда-то исчезнуть. Как мило, воспитанные гигантские роботы-пришельцы.

— А… А Рэтчет сказал, когда вернется?

— Нет, — Уиллджек пошевелился, и внутри его загудели и защелкали механизмы. — Он выгружает из бортового журнала челнока записи, касающиеся твоего вида. Тебе что-то нужно?

— Нет, спасибо, — Эвилин запустила руку в волосы, слипшиеся и перепачканные песчанистым илом. Шампунь, шампунь, полцарства за шампунь, невесело подумалось ей. Она задумчиво посмотрела на воду (Может, быстро ополоснуться?), вздохнула, и, перекинув волосы через плечо, принялась их расчесывать пальцами; грязь и листва посыпались на сверкающую столешницу. — А что за записи?

— Все автоботские челноки приспособлены для разведки. Программы работают постоянно и записывают все происходящее вокруг. Мираж упомянул, что на вашей планете есть всеобщая информационная сеть, и нам подумалось, что челнок мог загрузить оттуда много полезной информации.

— Интернет, — сказала Эвилин.

— Что?

— Информационная сеть, она называется Интернет, — она отделила колтун и принялась его распутывать.

— Изумительно.

Эвилин, моргнув, слегка улыбнулась гиганту. Похоже, ему очень нравится это слово.

Расправившись с последним большим колтуном, она облегченно вздохнула. На будущее: добавить в походный набор шампунь, расческу и дезодорант, подумала она, прочесывая пальцами волосы.

Эвилин потерла влажное белье, прилипшее к коже, и скривилась, когда поняла, что эта деталь одежды будет сохнуть дольше. И еще запасной лифчик.

Дверь с шипением отворилась.

Впервые в жизни Эвилин по-настоящему поняла что значит «попасться с поличным»; она испуганно уставилась на знакомую красно-белую фигуру, когда Рэтчет протопал в комнату, нагруженный кипой плоских серых панелей. Голубые глаза уставились на Уиллджека, потом взглянули на Эвилин и нахмурились.

Позорно взвизгнув, она метнулась к единственному доступному укрытию — контейнеру с водой, схватила попавшуюся первой под руку одежду, измазанные в грязи джинсы, и прижала их к груди.

Раздался грохот шагов, Рэтчет подошел ближе.

— Не смотри! — огрызнулась она возмущенно, заливаясь румянцем. — Отвернись!

— Не жги зря цепи, — ответил медик, пристально оглядывая ее. — Покажи руку.

Уиллджек повернулся обратно к столу, и Эвилин оказалась в перекрестье взглядов двух пар светящихся голубых глаз. Фыркнув, здоровой рукой Эвилин покрепче прижала джинсы, и протянула больную руку.

— У людей всегда бывают такие отметины? — спросил Уиллджек.

— Нет, — заговорил Рэтчет прежде, чем Эвилин смогла ответить, — это рубцы, что-то вроде сварных швов под грунтовкой. Недавние?

— Они от аварии, — ответила Эвилин.

— Хмм, — Рэтчет прошагал дальше мимо ее стола и с металлическим клацаньем сгрузил свою ношу на стоящий у стены верстак. — Глянь на это, Джек, — бело-красный робот с любопытством посмотрел на нее через плечо: — Твоя планета и в самом деле полностью зациклена на размножении?

Лицо Эвилин покраснело так, что могло бы светиться в темноте.

— Что?

Робот взял одну из панелей — у него в руках она выглядела как обычный блокнот, а для Эвилин была размером с двуспальный матрас — и показал ей экран на одной из сторон панели... на экране было изображение мужчины... и женщины...

— Ай! — она вскинула руку прикрыть глаза и отвернулась в сторону, покраснев вдесятеро сильнее. — Убери это... удали... Совсем удали! Боже!

Порно! Первый контакт с земной цивилизацией, и им попалось порно!

Роботы переглянулись. Медик ткнул в кнопку на нижней стороне панели, и изображение исчезло. Уиллджек присоединился к Рэтчету у верстака; Эвилин, убрав руку, подозрительно уставилась на парочку, но те явно не желали отвлекаться от серых металлических пластин и если даже переговаривались, то слишком тихо для ее слуха. Эвилин подтащила поближе рубашку и штаны, что лежали рядом с дорожной сумкой. Обернувшись еще раз на гигантов, она с рекордной скоростью влезла в одежду.

Над медицинской перчаткой она заколебалась. Перчатка была грязная, и вся в высохшей грязи. Эвилин макнула ее в куб с водой, поскребла ладонями, отжала излишек воды и разложила рядом с сумкой сушиться. То же самое она быстро проделала с блузой и джинсами, хотя пятна не особенно уменьшились.

Ну... Я эти джинсы все равно почти не носила.

— Как долго ваш вид может обходиться без топлива?

Через пару секунд до нее дошло, что Рэтчет обращается к ней.

— Извините? — моргнула она на робота.

— Топливо. Питание. Как долго ты можешь протянуть без него?

Это как-то не обнадеживает.

Так, что мне Дик говорил про то правило? Правило... правило Трех.

— Три минуты без воздуха, — ответила она. — Три дня без воды. Три недели без еды, — желудок дернуло, и она запнулась. — Но столько времени нужно, чтобы я впала в кому и умерла, так что, думаю, будет очень плохо, если все затянется надолго.

— Понял, — ответил медик. — Уиллджек?

— Нужно некоторое время во всем разобраться и составить правильный баланс. Восемь джооров? Может быть, девять?

— Чуть больше двух человеческих дней.

Эвилин перевела взгляд с одного робота на другого. Два дня?

— Я... у меня есть несколько шоколадок и немного воды, переживу.

Уиллджек, казалось, стал выше, глаза заинтересованно засветились ярче.

— Ты взяла топливо с собой? Что... — он осекся, и глаза у них с Рэтчетом знакомо замерцали.

Эвилин нахмурилась, но молчание длилось менее минуты, оба робота уставились на нее, словно оценивая ее.

— Эвелин, — сказал Рэтчет, — наш командующий хотел бы поговорить с тобой, если ты не против.

Сердце Эвилин подпрыгнуло и заколотилось о ребра.

— Тот... тот большой? Который приходил?

— Он и еще один офицер, — ответил медик. Он склонил голову, серебристые губы ехидно сложились в ухмылку. — Они тебя не обидят.

Внутренние механизмы Уилджека издали негромкий гул.

— Они определенно не такие страшные, как Рэтчет.

Эвилин посмотрела на бело-красного робота, но тот не стал отрицать это заявление. Оба робота явно ждали ответа.

— Хо-хорошо, — она глубоко вздохнула и выдавила слабую улыбку. — Может, на этот раз я не стану распускать нюни, а?

* * *

— Ты нормально, Эвилин?

Сидя на ладони робота, Эвилин для равновесия держалась за его большой палец, и изо всех сил старалась не закричать подобно своей племяннице Джессике «Отпусти меня! Отпусти!».

— Я в порядке, — ответила она. Боже, у меня действительно дрожит голос, когда я вру... — Нам еще долго идти?

— Тут довольно далеко до командного пункта, надо пройти лаборатории и склады. Тебе повезло, что сейчас не пересменка, и мы не в казармах или на палубе для отдыха — коридоры были бы забиты, и дорога заняла бы вдвое больше времени.

— А вас тут так много?

— Ну, экипажу тут слегка тесновато. Но могло быть и хуже. Для корабля Метеллус довольно просторный.

— А, так это все-таки корабль, — Эвилин оглядела бесконечный коридор, плавно изгибающийся и исчезающий вдали. — Я не была уверена в этом.

— Метеллус Курсор, один из лучших. Главное, не стой в дверных проемах, и все будет нормально.

Дверные проемы?

— А это тут при чем?

— Это невежливо, — ответил Уиллджек, как будто объяснял что-то очевидное.

Мозг Эвилин чуть не вскипел от такой логики.

— О...

— У нас есть около брийма, пока мы не доберемся до кабинета Прайма. Почему бы тебе не рассказать о себе?

— Хм? О себе? — она слегка поежилась. — А... Особо рассказывать нечего. Я профессор в местном колледже.

— Преподаватель? — глаза как будто засветились ярче. — Чему ты учишь?

Эвилин изо всех сил старалась не смотреть на металлический пол далеко внизу.

— Погоди... Ты хочешь сказать, у вас есть учителя? Я думала... Ну, вы же роботы. Разве вы не можете просто загрузить любую нужную вам информацию?

— Во-первых, «робот» относится к неразумному дрону. Правильный термин «мех». Что до загрузок, то это просто невозможно. Нельзя создать систему для хранения всей нужной технической информации, которая использовалась бы вместе с файлами памяти, и при этом иметь достаточно ресурсов для работы наших операционных программ. Я могу загрузить информацию в свои банки памяти, но она будет занимать место, и рано или поздно мне придется ее удалить, чтобы освободить место для других файлов.

— Тогда ты все забудешь, и что тут хорошего?

«Уши» робота вспыхнули.

— Здесь наступает очередь форм-энергии. Ты знакома с подобным? — в голосе смутно звучала надежда.

Эвилин помотала головой.

Надежда исчезла, словно лопнувший пузырь.

— Ну, для нас это тоже загадка. Все примеры, что дошли до нас, появились еще до первой Золотой Эры... больше одиннадцати тысяч мегаворн назад.

— Ты в курсе, что я понятия не имею, сколько это, одиннадцать тысяч мегаворн?

Робот (мех) покосился на нее краем светящегося голубого глаза.

— Ваша планета тогда еще не образовалась.

Эвилин моргнула, в голове что-то зашипело и перегорело.

— А. Так давно.

Внутренние системы Уиллджека издали негромкий рокот.

— Очень давно, даже для кибертронца. Э... На чем я остановился?

— Энергия.

— Точно! Форм-энергия. Иногда ее называют литой энергией. Ну, у вас на планете есть вода, лед и пар, верно? Тут то же самое, только с энергией.

Мозг Эвилин выдал нечто очень похожее на Э?

Уиллджек продолжал объяснять:

— Газ: окружающая энергия в материи, рассеянная повсюду. Затем жидкость: видимая, сгущенная энергия, плазма, энергон и прочее. Ты уже видела энергон? Напомни, чтобы я тебе его показал. Это наш главный источник энергии. Ну и, наконец, твердое состояние: форм-энергия, энергия настолько сконцентрированная, что может сохранять свою исходную форму. Часто имеет зачаточное сознание.

Ученый-изобретатель сделал паузу и посмотрел на Эвилин, но та просто кивнула, по мере возможности следуя за его мыслью.

— Наглядный пример форм-энергии — искра кибертронца, источник энергии внутри лазерного ядра любого кибертронца.

Что-то щелкнуло в мозгу Эвилин.

— Сайдсвайп что-то такое говорил... он говорил, что его искра во мне.

— Верно. Искра это то, что делает нас теми, кто мы есть. Компьютер на Кибертроне производит искры с базовой прошивкой и личностными матрицами, и затем искры помещаются в тела-носители. По мере того, как мех набирается опыта, воспоминания заносятся во временные информационные файлы в банках памяти, но со временем искра меняется и поглощает информацию, и устаревшая информация удаляется из памяти. Понимаешь?

— С людьми бывает похоже, — сказала Эвилин. — Только у нас не энергия, а так называемая долговременная и кратковременная память. Уроки биологии были давно, но, думаю... Как там было? Кратковременная память содержит определенное количество информации, к примеру, то, что ты сейчас видишь или думаешь. Она хранится очень недолго, меньше тридцати секунд, и затем эта информация переходит в долговременную память или забывается. В долговременной памяти информация хранится постоянно, например, воспоминания детства, навыки письма или счета, которым научился в школе.

— Изумительно, — снова сказал робот. — Но мы отвлеклись. Ты говорила, что ты преподаватель. Чему ты учишь?

— Лингвистике. Это наука о языке и сходстве и различиях между разными языками. Синтаксис, грамматика, семантика, морфология, фонология, фонетика и… и ты понятия не имеешь, о чем я тут говорю, правда?

Уиллджек снова издал этот странный рокочущий звук (Смех? подумалось ей) и ответил:

— Вообще-то — нет, не понимаю.

— По существу, это наука о том, как люди говорят. Как мы образовываем слова, как мы учимся говорить, как мы слышим слова и составляем предложения, о сходстве звуков в языке и сходстве между разными языками.

— А на вашей планете много языков?

— Тысячи. Разве у вас нет разных языков?

— Есть разные диалекты, но полностью различных языков нет. Есть еще разные бинарные коды, но на них не говорят. А ты знаешь все языки своей планеты?

— О боже, нет. Английский мой родной, и я знаю еще несколько. Сейчас я учу северокитайский, но не так усердно, как стоило бы.

— А много людей знают разные языки?

— Большинство знают по крайней мере два. Я знаю… — она нахмурилась, подсчитывая, — восемь. Может, девять, но хинди я подзабыла. Это как хобби.

— А ты не покажешь мне? — с искреннем интересом спросил Уиллджек, заставив Эвилин улыбнуться.

— Конечно. Это будет неплохой практикой.

— Жду с нетерпением, — он замедлил шаг и остановился у одной из блестящих дверей. — Но это потом. Мы пришли.

Дверь с шипением открылась, и ее улыбка исчезла.

О боже, он еще больше, чем я помню.

Где-то на задворках беспомощно бурлящего сознания высунулся мятежный кусочек разума и подло захихикал. Кто бы мог подумать, гигантские инопланетные роботы тоже пользуются письменными столами.

Красно-синий робот стоял рядом с огромным металлическим столом и смотрел на занимающий большую часть задней стены здоровенный экран, который показывал что-то, для Эвилин непонятное. Рядом стоял знакомый уже бело-черный робот и тоже смотрел на экран. Оба обернулись, когда Уиллджек вошел.

— Спасибо, Уиллджек.

— Не за что, Прайм, — ученый подошел поближе и расположил руку в нескольких футах от поверхности стола. — Ну вот, Эвилин.

Эвилин оторвала взгляд от возвышающегося красно-синего робота и бесстрастного лица бело-черного. Она осторожно встала, опираясь на большой палец Уиллджека, и спустилась вниз; мышцы на бедре обиженно заныли. Когда серая металлическая ладонь отстранилась, Эвилин захотелось вцепиться в нее.

— Мы проследим, чтобы она вернулась обратно, — сказа красно-синий робот.

— Тогда я пошел обратно в лабораторию, — ответил Уиллджек. — Скоро увидимся, Эвилин.

Она наблюдала, как робот уходит, чувствуя себя так, словно ей снова четыре года и она смотрит вслед маминой машине, уезжающей от детского сада. Дверь закрылась, и Эвилин неохотно обернулась к двум незнакомцам.

— Рэтчет сообщил мне, что они с Уиллджеком уже занялись устройством подходящих условий обитания для тебя, — заговорил красно-синий робот.

Эвилин кивнула, отчаянно стараясь не ерзать. Что я могу ответить? «Спасибо?» «Это не Земля, но я ценю ваши усилия?»

— Он также сообщил мне, что ты попала сюда против своей воли, — глаза робота слегка потускнели. — Я очень сожалею об этом. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вернуть тебя на твою планету.

— Спа-спасибо.

Робот наклонил голову, его глаза блеснули, и непонятно почему Эвилин показалось, что он улыбается.

— И еще он сказал, что тебя зовут Эвилин.

Очередной кивок.

— Что ж, Эвилин, перед тем, как мы перейдем к разъяснениям, позволь нам представится. Это мой первый заместитель, Проул, наш штатный тактик. Ты, должно быть, его помнишь, — он указал на бело-черного робота с не совсем крыльями, и тот кивнул. — Меня зовут Оптимус Прайм.

— Приятно познакомится, — сказала Эвилин, кивнув в ответ.

Спасибо, спасибо, мама, что научила меня хорошим манерам.