Вибрация звука отзывалась в искре Джаза приятной дрожью. Он водил пальцем вокруг кнопки открытия деки на плече партнера, прислонившись к его широкой квадратной груди. Джаз знал, что Саундвейву это приятно, но тот ничем не выдавал своих эмоций. Он оставался предельно сдержанным, почти бесстрастным, даже на пике близости. Если бы не прерывистое биение искры в ответ на его действия, Джаз никогда бы не узнал, какие именно ласки доставляют десептикону удовольствие. Какая ирония в том, думал Джаз, что молчание для Саундвейва было единственным способом общения в эти моменты.

Когда Джаз шел сюда, он намеревался не терять попусту ни минуты. Нелегко было ускользать от своих товарищей и редко когда им выпадала возможность провести столько времени вместе, не рискуя быть пойманными. Сегодня ночью не будет ни миниконов, ни автоботов, ни десептиконов – только музыка и небо над ними, полное звезд.

Саундвейв чередовал нежные поцелуи с глотками энергона, нужда в восполнении энергии перевешивала у него даже желание близости. К каждой их встрече Джаз старался раздобыть и принести ему энергон, потому что знал, что десептиконы постоянно страдали от голода, кружа по космосу вслед за их новым лидером Гальватроном. Саундвейв ни разу не сказал о нем ничего плохого, но, в конце концов, он вообще мало говорил. Его неприятие нового лидера проявлялось в том, что он был сейчас здесь, с Джазом, а не на базе, готовый явиться по первому зову повелителя. Если бы Мегатрон был жив, у Саундвейва никогда бы и мысли не возникло о том, чтобы провести время с Джазом – абсолютно точно.

У Джаза была еще одна причина приносить энергон десептикону. Удовольствие видеть Саундвейва без маски с лихвой оплачивало трудности по добыванию энергона с автоботского склада. Лицо десептикона было красивым, очень красивым. Совершенная симметрия и правильные черты лица, слишком правильные даже для кибертронца. Четкие углы нижней челюсти и твердая линия рта напоминали Джазу об автоботе, с которым он был когда-то так же близок.

Джаз украл еще один поцелуй между глотками энергона. Саундвейв ответил на него в той неопределенной манере, которая заставляла Джаза сомневаться, действительно ли десептикон получает удовольствие от поцелуев или просто уступает ему. У прежнего партнера Саундвейва не было ни лица, ни рта, так что этот вид контакта все еще был для него непривычен. У Шоквейва были другие способы выразить свою интимную связь с Саундвейвом, способы, которые Джазу были недоступны.

Басы стали глубже. Джаз ощущал дрожь внутри корпуса с каждым ударом ритма и это было приятно – даже возбуждало. Проул… Проул не любил музыку. Джаз всегда вспоминал об этом, когда, прижавшись вплотную к корпусу Саундвейва, скорее ощущал музыку, чем слышал ее. Проулу бы это не понравилось. Проул бы этого не позволил. Джаз продолжал повторять это в своем уме, как бы пытаясь оправдаться, почему он так сильно привязался к Саундвейву так скоро после смерти его собственного партнера. Но после этого он начинал чувствовать себя только хуже, только еще более одиноким, несмотря на присутствие десептикона.

Еще один тяжелый аккорд, Джаз слегка выгнулся в ответ. Оптика Саундвейва под алым визором, казалось, следила за его чувственными движениями.

Джаз поднял руки и взялся за края визора, осторожно отцепляя его и отставляя в сторону, чтобы без помех видеть оптику партнера. Саундвейв сделал то же самое и взгляды их красной оптики встретились. Саундвейв никогда не спрашивал, почему оптика Джаза была красной, никогда не старался залезть в его прошлое – самому Джазу тоже не хотелось заговаривать об этом. Но, в конце концов, они были вместе не так уж долго.

Вибрация музыки стала глубже и интенсивнее, и из вокалайзера Джаза вырвался тихий стон. Его чувствительность, казалось, разжигала желание в Саундвейве и теперь, когда он утолил жажду энергона, его внимание переключилось на то, чтобы сделать ритм музыки максимально приятным. Когда он подобрал особенно правильные ноты, басы, казалось, сфокусировались прямо в центре искры Джаза, играя ею со сводившим с ума мастерством.

Саундвейву, похоже, это никогда не надоедало.

Джазз издал тихий звук, похожий на стон

- Уверен, Шоквейв не испытывал к музыке особой любви, а?

В ответе Саундвейва не было виноватого колебания и не было сожаления в чертах его лица – он, как обычно, оставался бесстрастным, и Джаз почувствовал легкую горечь от того, что Саундвейв нисколько не расстроился при упоминании о его бывшем партнере.

- Нет, – сказал Саундвейв спокойно. – Музыка: нарушает порядок.

Джаз был удивлен, получив вербальный ответ – Саундвейв обычно предпочитал только слушать Джаза, отвечая ему ласками. Для офицера связи он был необычно замкнутым и интровертированным. Джаз не сразу понял, что его бесстрастность не была средством дополнительного устрашения, как считали автоботы – он просто не любил быть в центре внимания, предпочитая оставаться на периферии и наблюдать.

- Шоквейву нравилась тишина.

Джаз передвинулся так, чтобы всей спиной касаться груди Саундвейва

- Ага, – ответил он. – Проулу тоже.

Еще несколько минут Джаз наслаждался теплом музыки Саундвейва, но, затем, одна незатихающая потребность, одно отчаянное желание, которое въелось в его подсознание, напомнило о себе. Его рука скользнула к бедрам партнера и нажала кнопку «Стоп». Прикосновение заставило Саундвейва дернуться – он мало кому позволял прикасаться к своим кнопкам, но останавливать Джаза он не стал. Его руки мягко сжали талию Джаза и сильные пальцы проникли внутрь корпуса, отыскивая щели в броне.

Джаз отключил оптику и отдался рукам Саундвейва. Тишина теперь нарушалась только тихим скрипом металла о металл, и гудением их искр. Джаз почувствовал легкий укол вины, когда начал представлять, что это пальцы Проула скользят внутрь него, что это рот Проула прижимается к его шее и искра Проула манит его искру. Несколько мгновений спустя фантазия стала такой реальной, что чувство вины было забыто. Он почти видел Проула, почти чувствовал его прикосновения.

Джаз почувствовал, что его приподняли и его грудь внезапно оказалась прижата к груди партнера. Движения Саундвейва были терпеливыми, но целеустремленными, каждое касание и поцелуй тщательно обдумано. Это так было похоже на то, как Проул обычно прикасался к нему, именно так он обычно изучал каждую часть его тела. Искра Джаза сжалась от их похожести – это была та же тихая страсть, которую Проул когда-то дарил Джазу.

Неожиданно он ощутил прикосновение к своему лицу. Джаз вздрогнул, но оставался неподвижным, пока Саундвейв с любопытством проводил кончиками пальцев по его чертам. Его указательный палец нашел рот Джаза и диверсант покорно раздвинул губы, лизнул исследующий палец и потерся щекой о ладонь. У Проула были такие чувствительные руки – из-за этого ему было намного сложнее драться в бою. Но когда Джаз нашел один хороший проводок около его ладони, это окупило все. Проул…

- Джаз.

Голос Саундвейва заставил Джаза вздрогнуть еще раз и на него нахлынуло громадное чувство вины. Саундвейв никогда не открывал рот без серьезной причины и его попытка привлечь внимание Джаза могла означать только то, что он пытается вывести Джаза из его фантазий. Джаз знал, что Саундвейв имеет полное право хотеть, чтобы он прекратил думать о другом.

Джаз неохотно включил оптику, разрушая так тщательно выпестованную иллюзию. Саундвейв молча смотрел на него, его безэмоциональное лицо пугало Джаза, необъяснимым образом заставляя его чувствовать себя странно незащищенным.

Он понял, что не сможет так больше продолжать с Саундвейвом. Джаза это не смущало, когда он думал, что они оба представляют на месте партнера кого-то другого. Но Саундвейв никогда не представлял, не так ли? Шоквейв не любил музыку, а Саундвейв играл ее для Джаза. У Шоквейва не было лица, и в то же время Саундвейв с особым интересом изучал его лицо.

Джаз был абсолютно не похож на Шоквейва. Мысль о том, что Саундвейв пришел сюда потому, что он на самом деле искренне хотел Джаза, нисколько не уменьшила чувство вины, испытываемое диверсантом.

- Прости, – сказал Джаз, с усилием изобразив улыбку. – Думаю, мне пора идти, хех. Уже поздно.

Он неуклюже встал и повернулся, чтобы поковылять прочь. Но Саундвейв, однако, неожиданно взял его за руку, не давая уйти.

Искра Джаза замерла в его груди.

- Саундвейв?

Десептикон смотрел на него, и на краткое мгновение Джазу показалось, что Саундвейв сейчас попросит его остаться. Но Саундвейв всего лишь протянул Джазу визор.

- Спасибо, – сказал Джаз, взяв визор и прилаживая его на место одной рукой.

Прошло еще несколько мгновений и Саундвейв отпустил его. Джаз повернулся и пошел прочь, он ничем не дал понять, что эта их встреча была последней, хотя знал, что больше не придет. Саундвейв, похоже, тоже понимал это, но Саундвейв всегда отпускал – он расстался с Шоквейвом, он наблюдал, как умирает Мегатрон, и теперь он смотрел, как уходит Джаз. И он переносил это с тем же стоицизмом, с каким переносил все остальное. Наверное также, как Проул переживал бы его, Джаза, смерть или гибель Прайма. Молча. Но никто из нас не свободен от горечи и сожалений.

Шаги Джаза ненадолго замедлились, каждая часть его искры хотела обернуться назад. Но кого он увидит? Саундвейва, забытого десептикона, который ушел в глубокую безвестность после смерти его настоящего хозяина? Или Джаз будет продолжать видеть в нем Проула, ночь за ночью?

Он знал, что не вернется. Его потребность в Проуле заставила его отвернуться от того, от чего в других обстоятельствах Джаз никогда бы не отказался – от самой интимной вещи, которой десептикон мог поделиться с ним. Он отверг то, что хотел подарить ему Саундвейв, ради всего лишь нескольких мгновений заурядной фантазии. Музыку.