Автор лого - Belaya_ber
Ширина страницы: 100%| 3/4| Размер шрифта: 9 pt| 10 pt| 12 pt| 14 pt

Только зарегистрированные участники
могут голосовать
Завершив сканирование, я опустился на колени, распахнул створки грудной брони, вынул Матрицу и замер, все еще не решаясь на последний шаг.

Клик я не шевелился, застыв, как изваяние, но реальность настойчиво напоминала о себе. Едва уловимо изменилась гравитация. Гироскопы тут же обсчитали угол отклонения – здесь, в изоляции от шума энергетической установки, маневры Арка можно было угадать лишь по этому чувству.

Итак, шестой маневр за последний астрочас, означающий только одно – ловушка захлопнулась.

Матрица дрогнула в моих пальцах, огоньки от крошечных лампочек приборных панелей заиграли на ее гранях. Осталось сделать главное – спрятать артефакт и вступить в последний бой уже без неё…

Еще до отлета Мираж – единственный из правительственной верхушки, кто избежал казни, и единственный из нас, досконально знающий этот удивительный звездолет, – показал мне процессорный цех Арка. Сооружение имело странное название – Телетраан, и было настолько огромным, что даже я при своих размерах путешествовал по нему как по йаконскому небоскребу. Эстетика любого места на Арке поражала воображение – недаром этот корабль предназначался для бегства Сената – но архитектура данного гигантского суперкомпьютера показалась мне особенной. В паузах между напряженными и безрадостными собраниями автоботов я поднимался сюда и бродил в одиночестве среди монументов вычислительного оборудования, размышляя, стараясь уйти от ненужных вопросов моих почти отчаявшихся товарищей.

За тонкой обшивкой начинался враждебный космос, не суливший ничего доброго. В недрах же Телетраана было на удивление тихо – ни гудения приборов, ни гула сгорающего в реакторах топлива. Умиротворяюще мерцали светодиодные дорожки, обозначающие контуры стен, пола и потолка, позволяя мне на несколько астрочасов отдохнуть от обработки визуальной информации, собраться с мыслями.

Матрица…

Спрятанная в глубине одного из информационных блоков, каких тут тысячи, она еще очень долго не будет найдена. Телетраан, как и любая машина, созданная на Кибертроне, способен к трансформации, более того – он запрограммирован изменять свою внутреннюю и внешнюю архитектонику по специальному коду слепой рандомизации. Задав эту команду, даже я сам буду не знать, куда спрятал артефакт – я перехитрю и твоего палача-телепата, и тебя самого, Мегатрон, если ты решишь вырывать это знание из меня пыткой.

Пятьдесят стандартных кибертронских орбициклов лидер десептиконов гнал нас, как опытный хищник загоняет добычу. Пятьдесят орбициклов без подзарядки я и моя команда были изнурены непрерывными маневрами в открытом космосе. Что бы мы ни предпринимали, какие бы планы ни строили – каждый раз Мегатрон нас настигал, разгадывая самые хитроумные тактические ходы. У десептиконов было очевидное преимущество во всем – лучшие пилоты, лучшее вооружение, более сильные двигатели. Удивительно, что это вообще длилось целых пять декациклов. Скорее всего, Мегатрон попросту наслаждался моей беспомощностью, наслаждался игрой, поэтому намеренно затягивал агонию. Ну что ж, мой враг, я оценил твою тягу к эффектным развязкам по тому месту, которое ты выбрал для финальной битвы.

Наш корабль был загнан в трехмерный космический тупик. С одной стороны наш путь пересекал обширный пояс астероидов, с другой – скопление истекающих газом звезд. А прямо по курсу формировалась гравитационная аномалия, куда сунуться мог разве только самодезактив. В ловушке мы провели весь последний декацикл. Пытались прорваться сначала через астероиды, потом через звезды с непрерывно пульсирующими разреженными атмосферами. И каждый маневр стоил нам сокращения дистанции с десептиконским флагманом. В конце концов мы бросили искать возможность побега после того, как Арк лишился части внешних антенн, а его защитное поле иссякло. Теперь уже разделённые лишь двумя десятками световых секунд, мы кружили по относительно небольшому участку пространства. Мегатрон корректировал мою траекторию, используя огневую мощь Немезиса, держал меня на поводке, сокращая и сокращая мою свободу. Я догадывался – он не хотел брать нас на абордаж, выпускать своих головорезов в альтформе, портить такую красивую и дорогую игрушку. Все было точно рассчитано и, как обычно, с изощренной жестокостью. Его целью было заполучить Арк в целости и сохранности, ему льстила моя капитуляция без единого выстрела. Теперь, когда вся автоботская команда была измотана до предела, деморализована и ожидала неизбежной гибели, он готовился сорвать главный приз. Не знаю, что Мегатрона больше радовало в этом самом призе – новый крейсер для своего флота, начиненный уникальным оборудованием, с наполненными первородным топливом баками и зашифрованными в главном компьютере знаниями Древних, Матрица или… я сам.

Без лишней скромности я называл себя трофеем, который мог бы поспорить со всем вышеуказанным. Потому что гордыня Мегатрона и его глупая жажда реванша, о которой я знал, были гораздо больше желания заполучить Арк. Он хотел, чтобы я склонился перед ним, чтобы молил сохранить жизнь моему экипажу.

Напрасно.

Мегатрон бы не пощадил никого – мне ли не знать его методы? Поэтому, как бы я не избегал прямого сражения, именно к сраженьям я и готовился. Время и гравитация работали против меня. Ученые Арка смогли определить аномалию, искажающую пространство данного сектора: ею оказалась пара нейтронных звезд, представляющих из себя сферы из вырожденной материи диаметром в несколько механомиль. В незапамятные времена один огарок звезды сбросил покровы и породил разреженную газовую туманность. После неутомимые силы тяготения привели к звезде вторую такую же. Под покровом межзвездного газа обе звезды неотвратимо сближались в своем фатальном желании столкнуться и оставить брешь в мировом пространстве. И именно сюда Немезис загнал наш звездолет.

Медлить дальше было нельзя. Нас затягивало в гравитационный колодец, команда выбивалась из сил, и недовольство Айронхайда (с самого начала погони добивающегося моего решения о необходимости принять бой) росло. Наши ссоры с моим заместителем по вооружению уже давно грозились выйти за пределы собраний офицеров. Каждый неудачный маневр Арка воспринимался Айронхайдом как повод выступить против меня. Он не скупился на эпитеты, обстановка накалялась. Я прекрасно понимал: промедли я еще немного – и возникнет бунт. Каким бы удачливым лидером я не показал себя во время войны на Кибертроне, в космической гонке мне приходилось безнадежно проигрывать.

Мои пальцы ощупали панель и нажали на выступы сенсорных кнопок. Выбранный для тайника блок начал трансформироваться, раскрываясь, как кристаллический бутон морфобота. Я с интересом смотрел внутрь на то, как мельчайшие детали меняют форму, расступаясь и создавая то, что мне было нужно – овальное углубление. Размер в размер – в этом было что-то мистическое, словно Телетраан угадывал мои мысли, хотя я не чувствовал никаких признаков ментального взлома со стороны искина. И все же это была странная трансформация, что-то от превращения Древних, больше похожее на перетекание вещества, чем на перемещение сегментов корпуса относительно друг друга. Зачарованный действием, я почти проигнорировал новый крен – Арк неумолимо сносило, автопилот исправлял траекторию.

Блок окончательно преобразовался, открыв глубокую крипту, похожую на воронку. Светодиодные дорожки были и здесь – тонкие, едва ощутимые, они просвечивали сквозь матовый бронепластик, уходя вглубь. Овальный ложемент тоже светился, словно звал. С трудом подавив вопль собственного здравого смысла, я быстрым движением вставил Матрицу внутрь оборудования. Стоило мне убрать манипулятор – воронка поглотила реликвию, как жадный рот. Блок почти мгновенно трансформировался, снова становясь гладким, голубовато-белую поверхность не нарушал ни один шов, словно все, из чего состоял Телетраан, было сплошным монолитом. Я растерянно провел ладонью по панели.

Вот и все.

Со времени своей недавней реактивации я ни секунды не оставался без Матрицы. Артефакт, призванный блокировать кластер Юникрона, ни разу не покидал мой корпус. Что же будет со мной без ее поддержки? Что будет с ними? Уже не важно. Через астрочас мы вступим в бой с превосходящими силами противника и погибнем. Иного выхода нет.

Я решительно встал и хотел было двинуться прочь, но в тот же момент что-то едва уловимое коснулось затылочной пластины моего шлема. Сначала мне показалось, что это Мираж (он единственный знал, куда я направлялся) пришел за мной и дотронулся, зачем-то активировав режим невидимости. Обернувшись, я выставил вперед манипулятор, несколько раз взмахнул им перед собой, пока не понял, что происходит нечто совсем другое.

Что-то в работе приборов изменилось: световые дорожки на панелях стали пульсировать, словно ожили, тени в нишах операционных блоков стали гуще, в то время как над Телетрааном разлилось едва заметное голубое свечение. А потом что-то мягко вошло в мое сознание. Встроилось. И снова без признаков взлома. Это было больше похоже на синхронизацию, на подбор резонансной частоты. Общей, если не сказать – единой.

– Выход есть.

Искра моя сжалась от изумления. Это был без сомнения… голос, но вне звукового диапазона частот, вне кодировки каких-либо импульсов. И он… Он оперировал невербальными символами! Я каким-то образом вдруг сам услышал и осознал, что выход из тупика, в который угодил наш звездолет, есть. Надежда на спасение мгновенно окрылила меня, возникло ощущение разливающегося тепла в Искре. И словно смерть вовсе не стояла за нашим порогом. Одновременно с этим пришло чувство, что мой собеседник разделяет радость моего понимания. Однако все, что я осознавал, воспринимались вовсе не на уровне контакта электромагнитных полей. Что же за тип взаимодействия использовался при данной передаче информации? Сомнений не оставалось: я понял, что Матрица, слившись с центральным процессором Телетраана, пробудила нечто. А может быть, это сам Арк вошел со мной в синхронизацию. Только почему же его контакт настолько нетипичен для кибертронцев?

– Потому что все электромагнитные поля скоро будут бесполезны, Оптимус.

Он назвал меня по имени. Вернее, я считал с собеседника представление о себе – оно вполне укладывалось в символику «Оптимус». Было забавно ощущать себя образом в чужом сознании.

– Ты… Арк? – я спросил это примитивнейшим из способов, в звуковом диапазоне, используя голосовой процессор и рот.

– Арк – только часть меня, – загадочно ответил мой гость, и нега незримого покровительства окончательно вошла в мою Искру.

Я понял, что верю в наше спасение настолько же четко, как, например, в собственную автоматическую функцию системной вентиляции. Интересно, является ли вера просто трехмерным представлением многомерного знания более высокого порядка? И вдруг эти понятия никогда не разделялись? Мой собеседник, по ощущениям, улыбнулся – я мог поклясться на чем угодно, что видел и осязал эту улыбку. Я ее понимал, словно она стала моей, я мог ее измерить и оцифровать. А дальше я уже не выделял фразы. Не переводил ощущения в числовую и символическую форму. Я просто понимал. Беседа началась и закончилась. Это было мгновение длиною в жизнь. И все же это было мгновение. Цельное, как большой глоток энергона. Непрерывное. Этакий квант слитых воедино времени, энергии и информации. Я только успел порадоваться объему накопителей, доставшихся мне в наследство от Ориона – девяносто процентов их мгновенно заполнилось. Когда я очнулся, дрожа от перегрева цепей и груза знания того, о чем мой невидимый собеседник старался предупредить меня, ощущение единства с некой живой субстанцией не прекратилось.

И теперь я совершенно четко знал – как надо действовать, чтобы спасти всех нас!