Этот весенний день выдался тёплым и весьма солнечным: на небе было ни облачка, лёгкий ветерок приносил с собой ароматы молодой зелени и цветов, всюду слышались птичьи трели… Самое то для безмятежного настроения. Но только не на базе Nest. Её территория словно оказалась отрезана от внешнего весеннего благолепия невидимым куполом, под которым тяжёлым дымом сгустились тишина, запустение и мрачная, гнетущая атмосфера напряжения и безнадёги.
Сегодня у автоботов был день медосмотра.
— Ауч! Шлак! — донёсшийся из медблока слишком уж страдальческий вскрик заставил трусливо съёжиться всё живое, попрятавшееся по ангарам в ожидании своей очереди.
— Джолт, ты решил меня к Праймусу отправить?! Больно! — возмутился тот же голос.
— П-прости, Санни, я не нарочно! Должно быть, что-то задел, — Джолт виновато глядел на своего пациента, прижав манипуляторы к груди. Последовавший в ответ звук удара металла о металл заставил беднягу интерна съёжиться.
— Нашёл, кого слушать, — проворчал Рэтчет, с укором глянув на Санстрикера: только что он выдал золотому близнецу ламборджини звонкий подзатыльник. — Сколько раз тебе объяснять? Пациенты с отключенными болевыми рецепторами не орут. Особенно если отключить им и голосовой модулятор. Ясно? — Джолт кивнул, впрочем, не потеряв виноватого вида. Санстрикер же, без труда распознав в словах Рэтчета прямую угрозу, счёл за благо перестать ломать комедию и улёгся обратно на ремонтную платформу, обиженно засопев вентсистемой. Одарив его напоследок предупреждающим взглядом, Рэтчет вернулся к своей ремплатформе, где лежал с раскрытой брюшной секцией Айронхайд.
— Образец гуманности. Восхищён, — едко прокомментировал он.
— Молчи, — беззлобно ответил Рэтчет и возобновил осмотр.
Какое-то время работа шла в тишине, разбавляемой лишь звуками инструментов, пока терпеливо лежавшему Айронхайду не надоело созерцать потолок.
— Так что там с твоей мелочью на этот раз?
Не то, чтоб его эта тема действительно волновала, но она была всяко интереснее серого потолка медблока. Тем более что подопечная Рэтчета в последнее время развлекала базу новостями.
— С Алией, Айронхайд, — медбот уже давно перестал злиться на друга за пренебрежительные нарекания в адрес дочери и исправлял его уже просто на автомате. На памяти Рэтчета Айронхайд вообще ни разу не назвал девочку по имени: по большей части оружейник избегал контактов с ней, а при редких случаях общения называл её не иначе как «ребёнок». И покуда тот не обижал Алию и называл её мелочью, мелюзгой и прочими «мелкостями», лишь когда она сама не могла этого услышать, Рэтчет считал ситуацию нормой и втайне надеялся, что однажды Хайд всё же оттает. Ведь смирился же он с разрешением оставить девочку жить на базе? И даже сменил за минувшие четыре года неприязнь к ней на пусть и холодный, но всё же нейтралитет. Да, старый вояка до отвратительного упрям, но, как говорят люди, капля камень точит…
— Ну так?..
— Мне звонил Сэм: в саду ею снова недовольны. Подробности расскажет, когда привезёт её домой.
Айронхайд насмешливо фыркнул в ответ. Рэтчет же молча, не отвлекаясь от работы, сунул ему под носовой конус кулак.
На самом деле, метаморфозы в характере дочки очень тревожили медбота. Год назад он, осознавая необходимость в социализации Алии, отдал в детский сад добрейшую девочку с хвостиками, но за год — всего за год! — она проявила себя бесёнком практически во всём: начиная с приёмов пищи и заканчивая общением с воспитателями. Собственно, первый тревожный звонок поступил, именно когда Алия наотрез отказалась от овощного супа в обед и потребовала сразу второе блюдо. По словам воспитателя, никакие уговоры действия не возымели: девочка не поддалась даже обещаниям получить сладости в награду. В итоге она победила, причём не проронив ни единой слезинки. Без всяких истерик.
Вторым камнем преткновения в отношениях Алии с воспитателями стали творческие уроки. В частности рисование. Рэтчет совершенно точно знал, что его дочь обожает рисовать: он уже хранил пару десятков полностью изрисованных ею альбомов и самолично снабжал художественный арсенал девочки. Пришлось потратить время на тщательное изучение материала, но в результате у малышки было несколько упаковок карандашей самых разных цветов и оттенков, восковых мелков, фломастеров, а также небольшая коробка, забитая акварельными красками. И всё это регулярно использовалось, а раз в пару недель Алия даже устраивала для всех желающих (чаще всего зрителями были Джолт, Ранг и сам Рэтчет) импровизированную выставку наиболее удавшихся своих творений. Пока ещё по-детски нелепых, без стиля, но кропотливо прорисованных. И потому новость, что Алия имеет проблемы с уроками рисования, Рэтчета ошеломила. «Она совсем не слушает преподавателя, — сокрушалась однажды по телефону воспитательница, пока в саду был тихий час. — Сегодня мы учились рисовать сидящих кошек, а она противится. Говорит, что уже умеет, и что ей нужно тренироваться рисовать их в лежачей позе! И рисует лежащими!» Рэтчет тогда искренне недоумевал, почему ребёнок не может рисовать то, что хочет, но внятного ответа ему так и не дали. Мол, надо так, а никак иначе, и всё тут.
После того звонка Рэтчет долго, в подробностях обсуждал с Алией произошедшее и наказал быть лояльнее к воспитателям, у которых просто нет возможности находить к каждому из тридцати детей в группе индивидуальный подход. Девочка в свои четыре года уже знала, что такое лояльность, но, похоже, применяла её строго локально: навсегда перестав упрямствовать на уроках рисования, она устроила бунт на уроке лепки из пластилина. А после разговора с отцом и про этот случай угомонилась, но нашла к чему придраться во время обычной прогулки. И так получился замкнутый круг: Алия учиняла беспорядок в одном месте, Рэтчет проводил воспитательную беседу, девочка прекращала там пакостить, но вскоре находила себе новую цель, и цепочка повторялась. Медбот малодушно надеялся, что однажды у неё попросту закончатся варианты. И только Ранг был вне себя от счастья. «Друг мой, это же чудесно! — сказал он в один день, когда Рэтчет пришёл к нему за советом. — Мы имеем возможность наблюдать за всеми психологическими процессами, через которые проходит твоя протеже! Не переживай, детская психика изумительно гибкая, Алия может изменить своё отношение к детсаду уже к следующему году». Что ж, оставалось лишь надеяться.
Сообщение от Сэма пришло, когда Рэтчет уже завершал осмотр Айронхайда. «Подъезжаем», — писал он. Медбот внутренне напрягся, заранее настраиваясь на очередной долгий разговор. Оружейник заметил перемену в настроении друга.
— Что? — коротко поинтересовался он.
— Сейчас приедут, — с этими словами Рэтчет отключил от Хайда аппараты и отошёл от него. — С тобой всё в порядке, можешь идти.
— Задержусь, — и в ответ на немой вопрос во взгляде товарища добавил. — Хочу услышать новости из первых уст.
Рэтчет хитро сощурил оптику.
— О, неужели я вижу каплю интереса к «мелочи»? — не удержался от подначки он. Отвечать Айронхайду не пришлось: за пределами медблока, разбивая напряжение затихшей базы, послышалось жизнерадостное пиликанье клаксона Бамблби. Вскоре в помещение вкатился и сам жёлтый разведчик. Остановившись, он выпустил из своего салона Сэма Уитвики, его сына — пятилетнего Джека, и хмурую Алию. Та, стоило ей ступить на пол, сложила руки на груди и надулась, не спеша поднимать на отца взгляд и здороваться. Рэтчет обратил внимание, что подол её джинсового сарафана оказался запачкан чем-то, с виду похожим на грязь. Для Алии подобное неряшество было нетипично: в свои четыре года девочка уже была ярой аккуратисткой.
— Привет, Рэтчет! — Сэм улыбнулся и махнул рукой. — Айронхайд, Джолт и… э-эм. Санстрикер, это ты там? — все названные приветственно покивали человеку. Сэм подошёл к Рэтчету поближе.
— Спасибо, что забрал Алию. Я бы и сам справился, да занят сегодня под завязку, — проговорил медбот, наблюдая за нарочито громко общающейся с Джеком девочкой. Благодаря доработанной им пару лет назад формуле синтетического энергона, Рэтчет раз и навсегда закрыл вопрос о нехватке ресурсов для автоботов, и все они получили возможность без опаски тратить энергию на такие затратные функции, как проецирование осязаемых голоформ. Что позволяло медботу беспрепятственно выбираться с дочерью на прогулки в людные места и, собственно, возить её в детсад.
— О, этот счастливый день здоровья? Я наслышан, — Сэм усмехнулся и кивнул на так и оставшегося в альтформе Бамблби, тихонько стоявшего у стены и старательно прикидывавшегося предметом интерьера.
— Не надейся, что я про тебя забыл, — Рэтчет строго посмотрел на разведчика. — Отвезёшь Сэмюэля и Джека домой, затем вернёшься прямиком сюда. Понял?
Бамблби уныло угукнул и моргнул фарами в знак согласия. Наконец, разговор обратился к Алии. Ощутив на себе пристальное внимание отца, она медленно обернулась и посмотрела ему в оптику, гордо подняв подбородок.
— Итак, что же произошло на этот раз? — спокойно поинтересовался Рэтчет. Девочка поджала губы.
— Я не виновата, — сразу отрезала она.
— Ой ли? — Сэм, стоявший рядом, взял на руки сына и скептически приподнял бровь. А затем обратился к Рэтчету. — Сегодня наша валькирия превзошла себя. Она устроила драку на прогулке.
Рэтчет замер немым изваянием. Где-то за его спиной удивлённо крякнул Айронхайд и вздрогнул занятый ремонтом Джолт, от чего Санстрикер вскрикнул уже вполне искренне.
— Я. Не. Виновата, — ещё более насупившись, процедила Алия. Она не отрывала от Рэтчета упрямого взгляда.
— Собственно, именно это я и слышал от неё всю дорогу, — Сэм пожал плечами. — Но кое-кто обещал рассказать, как всё было, когда приедет домой.
— Я жду, — поторопил Рэтчет строгим голосом. Девочка на секунду отвела глаза, но когда вновь посмотрела на медбота, он увидел, что её уверенность не ослабла.
— Мартин отобрал у Дагни игрушку в песочнице. Она заплакала. И я его побила. Я правильно поступила! — заявила она ко всеобщему изумлению. Рэтчет в чисто человеческом жесте прикрыл оптику ладонью.
— Ох, Алия…
— Ты меня учил, что слабых нельзя обижать. А я научила Мартина, — перебила его девчушка. Удивительно, раньше она никогда и никого не перебивала… Что за метаморфозы? Куда пропала та безобидная, робкая девочка?
— //Вот и попробуй скажи, что она не права,// — ехидно прокомментировал Айронхайд по внутренней связи, пока ошалевший Рэтчет соображал, как ему быть. Реплику друга он предпочёл оставить без ответа. И наконец, он нашёлся со словами.
— Милая, я очень горжусь тем, что ты встала на защиту Дагни. Правда, — медбот медленно опустился на колено, чтоб быть поближе к ребёнку. — Ты поступила благородно. Но зачем было именно бить Мартина?
Девочка посмотрела на Рэтчета, как на глупыша.
— Он обещал ударить Дагни, если она не отдаст игрушку, — спокойно ответила она.
— Но не ударил ведь?
— Он мог!
— Но не ударил, — Рэтчет был терпелив. — И я уверен, можно было заставить его вернуть игрушку по-другому. Словами. Согласна?
Айронхайд, так и оставшийся сидеть на ремонтной платформе позади, громко хмыкнул, выражая скепсис. И медбот мысленно пообещал себе задержать его здесь на профилактические процедуры. Алия же нахмурилась ещё больше и отрицательно помотала головой.
— Нет. Он никого не слушается, — ответила она.
— Ты сама меня тоже не слушаешься в последнее время. Предлагаешь мне взять с тебя пример? — Рэтчет чуть наклонил голову на бок и улыбнулся.
Малышка удивлённо округлила глаза и даже невольно отступила на шаг, спрятав руки за спину.
— Нет… — помолчав, наконец ответила она.
— Когда ты делаешь что-то неправильно, мы с тобой об этом разговариваем. Так?
— Так, — Алия посматривала на Рэтчета с недоверием, но он нутром чуял, что ухватился за нужную ниточку.
— И в конце разговора у тебя получается понять, что именно ты сделала не так?
Девочка снова недолго помолчала, но всё же согласно кивнула.
— Да.
— Вот видишь. Я уверен, у тебя получилось бы словами объяснить Мартину, что он не прав, и сильно обидел Дагни. Ведь так ты бы помогла ему исправиться. А вместо этого ты ударила его, и я вовсе не уверен, что от этого мальчик не станет злее. И не попытается в следующий раз побить тебя в ответ. Об этом ты думала? — от мыслей, что на следующий день Алии может крепко достаться, Рэтчет внутренне содрогнулся. И даже подумал, а не оставить ли ему дочь дома на пару дней? Видя, что девочка уставилась себе под ноги и крепко задумалась над его словами, автобот решил дожать.
— Алия, всегда старайся решать ссору словами, а не дракой. Давай другим шанс понять, что своими действиями они причиняют кому-то горе. Это важно. Понимаешь?
Девочка вновь кивнула, а затем резко подняла на Рэтчета взгляд.
— А если бы он тогда ударил Дагни? Тогда можно его бить?
На этот раз озадачился Рэтчет. Он лихорадочно соображал, глядя на ребёнка, с серьёзным видом ожидающего от него ответа, и на помощь пришёл Сэм.
— Только если ты уверенна в своих силах. Но я бы на твоём месте позвал на помощь воспитателя, — мягко сказал он. Алия оглянулась на него и, подумав, молча покивала.
А затем спросила разрешения отправиться в свою комнату и, получив согласие, в молчаливых раздумьях удалилась.
— Слова действуют далеко не на всех, знаешь ли, — громко, будто специально, проговорил Айронхайд, провожая девочку взглядом. Рэтчет был уверен, что Алия услышала его, но та не подала виду и вскоре скрылась за поворотом, ведущим в её и Рэтчета жилой отсек. И когда она исчезла из виду, медбот от души огрел Айронхайда по затылку.
— В следующий раз, вредитель, ты будешь находиться в моём медблоке в состоянии стазиса! — зло рыкнул он, на что оружейник только ухмыльнулся.
— О, а как же твоя хвалёная дипломатия? Ты же должен сейчас объяснить мне, что я не так сказал, — поддел он, от души веселясь. Ухмылка Хайда стала только шире, когда он заметил нехороший прищур оптики друга. — Может, ты этого не замечаешь, но мелюзга копирует твоё поведение чуть менее, чем полностью. И не надейся, что твоя речуга про решение конфликтов словами хоть как-то её проняла.
— Простите, учитель, но я с ним согласен, — поддакнул со своего места Джолт, всё так же не отрываясь от ремонта Санстрикера. Рэтчет глубоко провентилировал. Похоже, ему снова придётся идти к Рангу за советом по человеческой психологии… Среди всех автоботов детально разобраться в ней сумел только он один.
— Посмотрим… — кое-как выдавил из себя медбот и, выдворив прочь Айронхайда, вернулся к работе.
К великому облегчению Рэтчета, следующие две недели прошли на удивление гладко: Алия вела себя просто идеально, никак больше не раздражая воспитателей и не ввязываясь в конфликты с другими детьми. Его маленький ангелочек, похоже, вернулся. Но стоило только выдохнуть и расслабиться, как поступил звонок от воспитателя… в результате которого Рэтчет сделал вывод, что дочь вновь истолковала его поучения очень по-своему. Тот самый хулиган Мартин вновь кого-то обидел на прогулке, и Алия вновь не побоялась вступиться. Но на сей раз никакого рукоприкладства: девочка попросту заставила пацана есть улиток. Горстями.
Рэтчету оставалось только хвататься за голову от отчаяния, а Айронхайд ещё долго, очень долго смеялся.
— У Алии прорезается весьма недурной характер, — одобрительно заявил оружейник, когда смог, наконец, успокоиться.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
