Один, два, три выстрела
Один, два, три автобота-факсимиле
Все они остались стоять
Хмурая гримаса.
Досада.
***
Громовержец был не из тех десептиконов, которые любят гадать, что происходит за закрытыми дверьми – и оказаться там он тоже никогда не хотел. Да и, для начала, типичным десептиконом он никогда не был.
Поэтому то, что он был сейчас по другую сторону закрытых дверей для него ничего не значило, ни полированный стол перед ним, ни высокопоставленные офицеры, сидящие за нем в напряженных позах.
Он украдкой посмотрел на стол. Круглый… Громовержец когда-то читал о человеческом правителе, который когда-то завел себе круглый стол затем, чтобы его подчиненные не чувствовали, что он стоит над ними. Сомнительно, что то же самое было верно и в случае с Мегатроном, но он, разумеется, использовал круглую форму стола не просто так. Это был, как и многое в десептиконской иерархии, мираж, имитация равенства в пьесе, которой дирижировал один игрок.
И у которого были две пешки. Скандалист по правую сторону и Бархан – по левую… Удивительно, как первоначальная концепция круглого стола могла быть так легко искажена. Для Громовержца идеальный круг выглядел больше как квадрат, подиум со всемогущим Мегатроном на вершине. Громовержец был не на многих автоботских совещаниях такого рода, но он видел достаточно, чтобы понять, что заклятым врагам десептиконов не нужны были пустые формы, чтобы продемонстрировать иллюзорное равенство. У них оно просто было.
Совещание было скучным, но никто из присутствующих никогда бы не признал это. Благодаря военному образованию, процессору Громовержца легко было вникнуть во все стратегические ходы, но этот же глючный процессор, всегда вдумчивый и политически некорректный, без промедления напомнил ему о недостатке этики в большинстве стратегий. Воинская честь была давным давно утеряна и десептиконы с каждым днем полагались на действия, больше напоминающих террор. Отвратительно, и тем не менее, Громовержец был усердной и исполнительной пешкой в этой игре.
Он украдкой бросил взгляд остальных меха, сидящих за столом. Большинство из них он раньше никогда не видел, но имел хорошее представление о том, как работает двигатель десептиконской иерархии. За исключением действительно важных фигур, таких как командиры гештальтов и ближайшие лейтенанты Мегатрона, все остальные были разменной монетой, такие же одноразовые пешки, какой был Громовержец.
Он не принадлежал этому месту, и тем более этому столу. Он был солдатом, элитным воином, возможно, но все равно – солдатом. Предательство и обман принесли ему ненужный рост по служебной лестнице и теперь, сидя за этим круглым поддельным столом, он поймал себя на том, что стремится в то единственное место, которое ему осталось, то, которое он все еще считал своим.
Но, похоже, небу придется подождать.
***
Зраак! Зраак! Зраак!
Еще один, два, три выстрела.
Выстрелы поразили только одно из трех факсимиле, но оно осталось стоять.
Шлакова безжизненная штуковина осталась стоять.
Это рык вырвался из его вокалайзера?
Бьюсь об заклад, что да.
Или это было рыдание.
Скайварп помотал головой. Сложно что-то понять, когда в твоих топливных линиях столько высокозаряженного, что кажется, что оно сейчас взорвется или разъест твое внутреннее ядро.
Вот это будет конец: наэнергонился до смерти. Он, бывало, грезил о славной деактивации в битве, как и большинство его собратьев, но по правде говоря, он всегда фантазировал, что его оффлайн случится в руках двух, трех или даже десяти отвязных фемок и каждая из них доведет его до смертельного экстаза.
Он попытался рассмеяться – шлак, и снова это прозвучало как жалкий скулеж.
Он посмотрел вверх.
Вверх?
Да, вверх, потому что он сейчас стоял на четвереньках, глядя на три факсимиле, смотрящих на него в ответ пустой мертвой оптикой, такой же пустой, какой он сейчас ощущал свою камеру искры. У того, у которого не было половины шлема, и по которому он стрелял, был самый издевательский взгляд, взгляд ранящий больнее всего.
Злость моментально исказила привлекательные черты лица и Деформер выстрелил по фигуре, опустошая магазин наручной винтовки.
Он чуть было не опустошил и свой топливный бак тоже, из-за громадного содержания высокозаряженного его средняя секция бурлила и горела.
Но он этого не сделал. Может поэтому затем последовал смех, чтобы дать ему немного облегчения.
Но смеялся не он. Он точно знал это, потому что облегчение не пришло, только досада и знакомое теперь чувство унижения.
Смеялся кто-то другой.
Кто-то смеялся над ним.
***
- Громовержец
Он остановился и медленно повернулся к Мегатрону, в то время как все остальные десептиконы покидали комнату.
Даже Бархан ушел, всегда преданая – и всегда опасная – тень Мегатрона. Что за бы не задумал десептиконский лидер, это касалось только Громовержца.
Скандалист идиот, подумал он, когда Командующий ВВС, выходя, бросил на него острый, не особенно скрываемый взгляд. Громовержец знал, что у него паранойя, и что за каждым его движением не следит тысяча камер, но то была часть цены, которую ему пришлось заплатить за предательство. Деформер был прав: один цикл, один-единственный цикл мирной зарядки был теперь не для него.
Он молча ждал, пока Мегатрон не указал рукой на стул напротив него. Он сел, несмотря на то, что инстинкты вопили об опасности. Если Мегатрон решил покончить с его предательским существованием, у него не было ни единого шанса, не на таком близком расстоянии.
Мегатрон щелкнул кнопкой, скрытой под столом, от чего Громовержец едва не вздрогнул. Неприятно признавать, но одной из причин того, почему он остался с десептиконами, несмотря на все сомнения в правоте их дела было то, что он боялся Мегатрона.
Тем не менее, случилось только то, что на поверхность стола поднялись два энергоновых куба. Мегатрон взял один из них и Громовержец сделал то же самое, хотя он заколебался, распознав цвет драгоценного топлива.
- Вижу, ты все так же не дружишь с высокозаряженным, - сказал Мегатрон, поднимая куб и поднося к лицу.
- Нет, сэр, - ответил он, гадая, как Мегатрон помнит о такой неважной детали. Не было секрета в том, что Мегатрона очень мало заботили его бойцы, он ценил их только за их боевые навыки.
Мегатрон зафиксировал тяжелый взгляд на своем кубе. Громовержец заметил порез на его щеке, которого два цикла назад не было.
- Знаешь, что говорят о меха, не пьющих высокозаряженный, Громовержец?
- Нет, сэр, - соврал он. Конечно, ему известны были десептиконские обычаи. Для большинства его собратьев по оружию, стрельба из большой пушки и заливание цепей высокозаряженным были единственными способами подтвердить свою меха-мужественность. Ему всегда приходилось быть выше этих тупоголовых недоумков.
Но Мегатрон его удивил.
- Они. Выигрывают. Войны.
Мощная черная рука сжалась в кулак, раскрошив энергоновый куб на столько осколков, что на мгновение показалось, что из серво десептиконского лидера брызнул кислотный дождь.
Мегатрон повернулся к окну. Там, снаружи, задворки Йакона выглядела так же мирно, как и до войны. Но опять же, что может быть более мирным, чем мертвый город?
- Я в курсе успехов твоей маленькой армады. Очень впечатляюще.
Громовержец оставил свой куб на столе и выпрямился. Похвала всегда доставяляла ему дискомфорт, а в особенности когда она делалась с такими дьявольскими намерениями.
- Я всего лишь следовал вашим приказам и действовал в соответствии со стратегией битвы, лорд Мегатрон.
Мегатрон отмахнулся от него.
- Чушь. Не будь таким скромным. Я всегда знал, что у тебя потенциал блестящего стратега и ты за последнее время доказал, что я был прав.
Оптику Мегатрона было сложно разглядеть. Не только свет ее был приглушен, но и тени, казалось, с удовольствием играли в какую-то мрачную игру на его лице. Громовержец вспомнил того гладиатора, которым восхищался и за которым пошел столько ворн назад. Было очень трудно, если не невозможно, разглядеть его в этом тиране.
В этом монстре, подумала его скрытая часть. И все равно, невозможно было отрицать гало мощи и величия, окружавшее десептиконского лидера. Скандалист был дураком: какие бы амбиции у него ни были и какие бы извращенные схемы он ни строил, у него никогда не будет такой ауры.
Мегатрон нажал одну из кнопок на настольной консоли и над ней появилась голограмма, отображавшая ряд цифр, которые Громовержцу были очень хорошо известны, но только он не чувствовал ни гордости за них, ни даже удовлетворения.
- Тринадцать боев с врагом, 94 процента эффективности, потерь нет… - начал читать Мегатрон, - Любопытно. Даже Скандалист, когда начал командовать эскадроном, не демонстрировал такого уровня компетентности.
- Я далеко не тот новичок, каким был Скандалист, когда вы доверили ему командование десептиконскими воздушными силами.
Скандалист был его учителем. Намного большим, чем тот одеревенелый инструктор, который был у него в военной Академии, именно печально известный командующий ВВС научил его всему, что он знал о воздушном бое. Еще одна вещь, за которую Громовержец должен был благодарить этого невыносимого шлакососа.
- … И неопределенное количество убитых врагов… - продолжил читать Мегатрон, не обращая никакого внимания на замечание сикера. – Это тоже любопытно. Скажи мне, Громовержец. Попадались ли тебе автоботы, с которыми ты имел прямой контакт во время своей шпионской миссии?
Мегатрон выключил голографический проектор и снова перевел свой пристальный, проникающий взгляд на Громовержца, неприятное напоминание о том, каким пугающим – и смертоносным – всегда был десептиконский главнокомандующий
Тем не менее, Громовержец приложил все усилия, чтобы оставаться собранным.
- Нет, не попадались.
К счастью, но этот счет лгать ему не пришлось.
Часть Громовержца умерла в тот день, когда он решил предать свои самые сокровенные принципы, но он знал, что его лицо становилось открытым датападом, когда дело касалось определенных чувств. Если Мегатрон продолжить задавать вопросы на эту особенную, болезненную тему, что скажет его оптика? Сможет ли он пригасить вину?
Но Мегатрон планировать сделать нечто другое, нежели помучить своего дефектного солдата. Он встал, его рука все еще была испачка энергоном из раздавленного энергокуба. Казалось, что она запятнана кровью.
- Идем со мной.
Громовержец тоже поднялся на ноги и последовал за Мегатроном к задней двери, еще одному месту, где он никогда не жаждал оказаться. Может быть, это снова разыгралась паранойя, но он не мог избавиться от ощущения, что каждая новая дверь, в которую он входит, может оказаться для него последней.
- Куда мы идем, сэр?
Мегатрон ухмыльнулся и его красная оптика злобно вспыхнула.
- Считай, что тебе повезло, Громовержец, сейчас ты увидишь будущее десептиконской армии.
***
- Настоящие автоботы стреляют в ответ, знаешь, десик?
- Шлак, кто это такой? Он не смог подстрелить даже тренировочные факсимиле! Я их разнес на куски все с первого раза.
Деформер посмотрел через плечо, радуясь тому, что смог сдержаться и не опорожнить топливный бак. Правда, это мало поможет его разбитой вдребезги гордости, и тот факт, что он все еще стоит на четвереньках вряд ли поможет тоже. В какой-то момент он упал на землю, побежденный никем другими, как самим собой.
У входа на стрельбище стояли три меха. Выскочки, только что сошедшие со сборочной линии и гордо несущие свеженарисованные десептиконские значки.
- Эй, мусор, - сказал один из них, пиная его по ноге, - что ты тут делаешь так поздно?
Деформер зарычал и перекатился на бок, его попытка встать на ноги полностью провалилась.
Этого не может быть. Он десептиконский сикер, воин первого класса из элитного отряда Мегатрона. Как, во имя преисподней, эти сосунки могу насмехаться над ним и так его унижать?
- Эй, рухлядь, ты слышал, что сказал мой друг? Убирайся со стрельбища!
Я тебе вышвырну, я вам покажу …
Он поднял руку но только затем, чтобы его пистолет раскрошился под ногой, одновременно вывихнувшей ему локтевой сустав. Неужели этот молодой солдат оказался таким быстрым? Или это он стал медленным, кроме того, что стал жалким?
- Ты напал на вышестоящего офицера, шлакосос? Не очень умно с твоей стороны, если только ты не желаешь побыть нашей мишенью!
- Эй парни, разве вы не видите крылья? Этот шлакосос – сикер!
- Да? Тогда посикерим этого красавчика!
ЗРААК!
Больше, чем сигналы тревоги, вспыхнувшие в его ЦПУ, невероятно сильная боль возгласила о том, что ему нанесено серьезное повреждение.
Высокозаряженный энергон, вытекающий из искалеченной руки показал ему, насколько он пьян.
Но дело было не в высокозаряженном, и не в запахе дымящейся пушки, которая только что забрала его руку.
Дело было в цвете.
Черный, красный, зеленый… Не то, не то. Ему нужно больше. Голубой, например. Белый, серый, красный… да, красные полосы на крыльях.
Фиолетовый свет
Его любимое, его место. Телепортация – это было его. Может он был в ней не так хорош, но это был его шлаков дом.
Зраак! Зраак! Зраак!
Один, два, три выстрела.
Один, два, три автобота-факсимиле падают на землю.
Фиксимиле кричали. Факсимиле взрывались и разваливались на куски.
Они больше не будут смеяться.
Искалеченные тела
Их искалеченные тела были живым – ха! – совершенством.
Он подскользнулся на лужице энергона, вытекшего из множества ран.
Если бы у него все еще была правая рука, может он бы и не упал.
Но только на этот раз никто не смеялся, никто не насмехался над ним.
Он воспользовался своим повторным соприкосновением с землей, чтобы поближе рассмотреть три искалеченных тела.
Один из них был – раньше – летуном.
Он был покрашен главным образом в черный цвет, но Деформер представил себе, что он голубой. С белым, да, черный с белым и красные полосы на крыльях.
И теперь, когда кровь уже начала кристаллизоваться, он нашел причины улыбнуться.
И не только
Он засмеялся.
Он смеялся и смеялся. Выше, выше. Он смеялся так сильно, что его искалеченная рука заискрила.
И он рассмеялся снова, непревзойденный шутник вернулся, боль была сладка.
To be continued.
Продолжение следует
