Тогда, на Земле, все произошло слишком быстро и неожиданно. Стремительно налетающий темный силуэт Скайварпа, его неразборчивый, неразбираемый вопль, лиловая вспышка телепорта и… И все. собственно. только осталось весьма смутное воспоминание о чудовищном взрыве и ощущение. как рвется, может быть невосстановимо, что-то в обычном состоянии, в привычном течении жизни незаметное и неощущаемое.
Очнулся Тандеркракер в месте, на Землю ничем не похожем. Первое, что он увидел, было почти по-кибертронски темное небо, разве что подернутое сизым из-за редкой и типично техногенной атмосферы. Второе – склоняющаяся явно механоидная рожа в окружении несимметричного покрытого пятнами ржавчины шлема. Сикер, изумленный подобным сочетанием, дернулся подняться, но только со стоном закопошился в груде мелкого неопознаваемого сора. Странная рожа, вместо того, чтобы воспользоваться беспомощностью десептикона, мигнула красной оптикой со смесью озабоченности и озадаченности, исчезая из поля зрения. Почти тут же раздался надсадный звук заведшегося движка наземной драндулетины, приведший сикера в окончательное замешательство.
Дальнейшие события поначалу воспринимались им, как ложные импульсы перегревшегося процессора. Странные обитатели странного места притащили его в свое логово, починили как могли и показали своему предводителю. Который потребовал с сикера совсем уж несуразную, абсурдную и бесполезную плату – рассказать как можно более подробно о себе и том месте, откуда пришелец в буквальном смысле свалился. Стать для вождя интересным собеседником.
Тандеркракер поначалу удивился, потом преисполнился мнительности и хотел было отказать и лететь отсюда, хоть бы для того пришлось применить оружие к своим нечаянным спасителям. И внезапно понял, очень ярко и отчетливо, что лететь-то ему по большому счету некуда. Мегатрон убит, во главе армии встал или Старскрим, вот уж сомнительная радость, или Саундвейв, из которого полководец, как из герметика клинок. Кибертрон уже давно кишит «экспериментальными образцами», что стало со Скайварпом – большой вопрос. Да и как еще он встретит… Земля осталась за людьми и автоботами, а сам он не намерен ни вести войну одного против всех, ни участвовать в дележе власти в знаке. Так что пока самым логичным выходило пойти на контакт с самозваным королем большой космической помойки. Тем более, что вряд ли им и его подчиненными движет что-то кроме банального любопытства дикарей. И сикер остался, не только выплачивая долг рассказами, но и исподволь изучая место, где оказался. вникая и вглядываясь в жизнь его обитателей.
Механоиды, явно кибертронцы по своему происхождению. Какая-то потерянная колония стародавних времен? Не носящие знаков, только очень смутно знающие и о них – и о войне. И, такое ощущение, что вообще лишенные предрассудков. Они не ждали от Тандеркракера ровным счетом ничего, не полагали, что раз десептикон – будет уже по этой причине бездумно жесток. Раз сикер – будет излишне нервно реагировать на все. Они просто принимали пришельца таким, каким он показывал себя, не пытаясь никак влиять. На вопрос, как-то заданный истребителем и сводившимся к тому, как у джанкионов получается так жить, тот самый мусорный король ответил с вечной плутоватой усмешкой из-под вислых усов:
- Мы же такие разные, как зубная паста из серии «Универсум – пятьдесят три»! А менять надо только сгнившие трубы на эбопласт, чтобы не было пото-опа-а.
И удалился, покачивая бедрами и помахивая крестообразной секирой. Истребителю оставалось только гадать, что имел в виду Врек-Гар, когда произносил свой набор фраз из рекламы.
Это были еще две поразительных особенности джанкионов. Они обожали смотреть видеопередачи. Любые, любых народов, рас и видов, любой тематики, на любом языке. Поначалу Тандеркракеру казалось, что любой из мотоциклетных дикарей готов поглощать совершенно любой видеоряд без разбора, но потом оказалось, что какие-то свои предпочтения у каждого имеются. Так, бравый предводитель обожал сериалы, которые почему-то называл «мыльными операми». Для сикера даже название осталось загадкой – там. в отличие от простой оперы, не пели, да и моющие средства упоминали лишь изредка. Другое дело, что после относительного обживания десептикона, Врек-Гар пожелал, чтобы нечаянный гость разделял с ним радость просмотра. Видео, повествующее о мирной, бытовой жизни людей, поначалу показалось истребителю интересным, даже в чем-то поучительным. Но… Оно длилось, длилось и длилось, бесконечное количество серий. С показательными страданиями, с трагедиями на пустом месте, с заламыванием рук там, где можно было бы действовать. Десептикон начал откровенно злиться, а после научился уходить в почти-оффлайн на каждом сеансе, чтобы не расстраивать так искренне радующегося главу Джанкиона.
Правда, загадочным оставалось, где было то мощнейшее оборудование, что позволяло ловить все эти сигналы, и на каких ресурсах оно работало. Ведь почти все свободное время, а его было у жителей планетоида-свалки в избытке, они проводили за просмотром. И для выражения своих мыслей или какого-то бытового общения почти на три четверти использовали в речи фразы из бесконечных передач и фильмов. Почему так, Тандеркракер понять не мог. Джанкионы отнюдь не были глупы, как он полагал изначально. Смекалистые, хитрые и предприимчивые, могущие смастерить много чего буквально из валяющегося под ногами мусора. Иногда сикеру казалось, что эти механоиды постигли в процессе жизни какую-то неведомую истину, проникли в суть самого жизненного процесса – и потому могли позволить себе подобное первобытное беззаботное существование. Но, вместе с тем, безобидными пацифистами джанкионы не являлись. что импонировало десептикону. И, если поединки механоидов-мотоциклов друг с другом явно носили характер тренировочно-ритуальный, не смотря на кажущуюся свирепость и шумовые эффекты, то с нежелательными пришельцами они расправлялись иначе. Быстро, молча и деловито, с помощью дальнобойных пушек, а не всей той ржавой режущей экзотики, что таскали на себе. И на вопрос, почему и зачем были сбиты именно эти челноки, в то время как с другими джанкионы совершенно спокойно торговали, Врек-Гар ответил в кои-то веки серьезно и своими словами:
- Из них вышли бы плохие гости. Они унесли бы наш мир.
Тандеркракер тогда допытываться не стал, зная, что ничего не пояснят, и решать очередной ребус ему придется самому.
И чем больше времени он проводил на Джанкионе, тем больше озадачивался, а не о таком ли месте он мечтал, находясь в самом сердце плавильни межзнаковой войны. Просто здесь… Здесь было все, что он хотел. Был мир, было спокойствие, была безмятежность. Было небо и был энергон. Было, чем заняться, пусть и не мегатроново-глобальных масштабах. Были механоиды. которые ничего не требовали от него. Был собеседник – вислоусый самозваный король с красной лукавой и мудрой оптикой. Который слушал, когда Тандеркракер хотел говорить, и не настаивал на беседе, когда сикеру по каким-то причинам было не до разговоров. И все же что-то неясное, непонятное не давало покоя, не давало прямо, как джанкионам, наслаждаться жизнью, заставляло изредка и тайком тосковать по дням, когда он был одним из лучших истребителей знака. Он никому не говорил о своей тоске, скрывая ее даже от самого себя, давя ее в себе. Но когда-то и чем-то все же выдал ее. По крайней мере, Врек-Гар увидел.
Однажды предводитель мусорщиков выдернул сикера из спокойного оффлайна. Померцал загадочно оптикой, почти упираясь шлемом в шлем своего гостя, и произнес:
- Там, за красным холмом, за седьмой грядой. За линией главного калибра. Твой шанс лежит. Твоя раненая надежда.
- Какой шанс? – недопонял Тандеркракер, судорожно соображая, что вообще могло произойти.
- Шанс вернуться, - улыбка короля стала грустной, пусть он и пропел не своим голосом бодрую прощальную фразу из какого-то дешевого мюзикла. – Чао, крошка, чао, не скучай по мне.
И вышел, оставляя десептикона в полном замешательстве. Когда же сикер выскочил из бункера на поверхность, Врек-Гара видно нигде не было. А искать… Джанкионы умели идеально маскироваться на своем планетоиде, найдешь только если наступишь, и то не всегда. Потому Тандеркракер проговорил смазано в пустоту:
- Я… Я благодарен тебе… За шанс.
Он переступил, ровно в нерешительности, с ноги на ногу, трансформировался и стартовал на пределе скорости к описанному месту, почему-то истово боясь не успеть.
В нужной точке сикер оказался очень быстро. Приземлился на верхушку одной из местных то ли полуразрушенных башен, то ли так причудливо спрессовавшихся гор хлама, и замер в изумлении. Внизу, в своеобразной долине, стоял космический корабль. Исполинский даже по трансформерским меркам, чей создатель явно имел неординарную фантазию. Относительно небольшой центральный отсек, переходящий сзади в помещение более узкое, тонкое, но неимоверно длинное, опутанное снаружи скорее всего опорными или усиливающими конструкциями. С другой стороны от центра – два неправильной формы сфероида, усеянные небольшими блестящими куполами. Под сфероидами шевелились манипуляторы, такое ощущение, что заталкивающие без разбора джанкионский мусор в корабельное нутро.
В целом вся конструкция не выглядела поврежденной или хоть сколько-то потрепанной. интересно, почему тогда «раненая надежда»? Снова просто цитата непонятно откуда, а может намек на то, что эту махину от планетарной поверхности теперь практически не оторвать? Тандеркракер, озадачившись накоротко, стоять и созерцать тем не менее не собирался. Мягко слетев с башни, он отправился на встречу со своими шансом, не понимая, почему предательски екает искра.