– Ну, забирайся! – сказал Мегатрон, удобно устроившись на платформе для сна в положении полулёжа.
Диана взглянула на него снизу вверх полными невысказанной мольбы глазами, но, не встретив на ухмыляющемся лице трансформера ни капли участия, начала нерешительно стаскивать туфли. Бросив их вниз, она шагнула к его руке, лежащей ладонью вверх, с пальцами, согнутыми в призывном жесте. Упругое покрытие платформы, для трансформера достаточно мягкое, почти не проминалось под её маленькими ступнями в белых «следках». Оно было цвета сливового джема… Она заметила эту мелочь, потому что больше не решалась поднять взгляд из-под ног, а спасительная ассоциация с земным сама пришла на память, словно желая хоть как-то скрасить её страдания. Земля давно стала местом, куда ей уже не вернуться, а Мегатрон остался единственным, кого она ещё могла бы назвать родным. Впрочем, случилось так не без его участия.
Она взобралась на его предплечье, по руке перебралась на серебристую плоскую грудь с ярко-сиреневой десептиконской эмблемой, и по-прежнему не смела взглянуть ему в глаза, боясь встретить в их красном сиянии насмешку над своим глупым, но искренним порывом.
– В чём же дело? – снова нарушил тишину своих апартаментов десептикон, когда девушка замерла, прижавшись всем телом к наклонной плоскости его груди и вцепившись руками в металлические «ключицы», словно боялась соскользнуть, хотя соскальзывать ей было совершенно некуда. – Ты ведь сама об этом попросила.
– Мне страшно, – тихо ответила она, пытаясь словами разбавить тот комок неловкости, что народился в ней с тех самых пор, как она озвучила Мегатрону своё желание. – Мне всегда бывает страшно, когда к осуществлению близится что-то давно желанное, но слишком волнительное… Так страшно, что уже кажется безумием, как я могла этого хотеть.
Мегатрон неопределённо хмыкнул в ответ.
– Это действительно было глупо с твоей стороны. Пользуясь моим расположением, ты могла попросить всё, что угодно: от личного эскорта из истребителей до небольшого кибертронского городка во владение. Но ты захотела… хм… личной аудиенции, – последние слова он произнёс с едким смешком. – Что ж, твоё странное желание я исполнил. Дело за тобой.
– И ты мне… совсем не поможешь? – замирающим от смущения и неловкости голосом спросила Диана.
– Нет, – лаконично ответил десептикон, демонстративно закинув руки за голову, приняв ещё чуть более горизонтальное положение и выражая смеющееся безразличие к проблемам маленького хрупкого существа, которое ему, волей Праймуса, однажды пришлось назвать своей женой.
Ей было горько и обидно, и больше всего на свете хотелось сейчас убежать от этого позора, а глаза оставались болезненно сухими, будто знали, что плакать нельзя – только не здесь, где так много металла! Ну, чем она виновата перед ним? Тем, что испугалась и пожалела его тогда, когда ещё только он зависел от её воли и готов был стоять перед ней на коленях, уверяя в вечной любви, лишь бы она не покидала его? Он был её пленником, она – свободна, как птица, а теперь они оба словно оказались в клетке. Может, надо было скрыться за семью замками в крепости автоботов и позволить той мистической связи, что возникла между ним и ею, погубить его? И всё, что она просила теперь взамен – лишь чуточку ласки… Неужели это и впрямь было для него так невыполнимо?
– Почему ты так жесток ко мне? Знаю, что ты считаешь меня своим наказанием, а остальные «за глаза» называют меня твоим Милым Возмездием, и это самое мягкое из всего, но… Я ведь в этом не виновата!
Её последний возглас заставил Мегатрона вздрогнуть и нахмуриться. Задрожала та тоненькая, но очень прочная ниточка, что тянулась от его искры к её сердцу, запульсировал и в нём островок той боли, что он причинял ей.
– Ну, ладно, ладно. Успокойся, – сказал он, подставляя ладони и охватывая ими воздух вокруг её встрепенувшегося тела. – Я вовсе не жесток к тебе, – добавил он примирительным тоном. – Скажу тебе честно, теоретически я даже знаю, чего ты от меня хочешь и почему об этом попросила. Но твоё желание несостоятельно. И я всего лишь хотел доказать тебе это… Тише, тише, – сказал он, опуская руку на её напрягшиеся вновь возмущённые плечи. – Я знаю, что ты не поверишь мне на слово. Ложись, – и Мегатрон, приняв теперь почти горизонтальное положение, мягко прижал её к своей груди, и её спина почти целиком поместилась в его ладони.
Диана устроилась на боку и уже через пару минут почувствовала, как впиваются в кожу изнутри острые косточки, и прижатые к твёрдой металлической поверхности участки тела начинают саднить. А Мегатрон, словно прочитав её мысли, спросил:
– Удобно тебе?
И она с обидой представила, как ехидно сейчас он, должно быть, улыбается.
– Да, – ответила упрямо, между тем стараясь повернуться так, чтобы найти своему телу другие точки опоры.
– Я так и знал!
Трансформер приподнялся, придерживая её одной рукой, и потянулся куда-то в сторону. Что-то светлое мелькнуло перед глазами, и вдруг она оказалась ловко завёрнута в мягкую, почти пушистую ткань.
– Теперь, должно быть, намного лучше? – скорее констатировал, чем спросил он, заметив, как она невольно расслабляется от прикосновения гораздо более родственного её природе материала.
– Как предусмотрительно… – тихо сказала она, теперь без всякого дискомфорта свернувшись у него на груди и ощущая властную тяжесть его руки на своём боку. Сейчас её охватывали смешанные чувства: почти до досады ей было стыдно, что он, трансформер, существо с совсем иными ощущениями, догадался о её потребностях раньше, чем она сама успела подумать о них, а с другой стороны… это же самое вселяло надежду на то, что он испытывает к ней не только ненависть, и что между ними возможна если не дружба, то хотя бы доверительный вынужденный союз.
– Мегатрон, – сказала она, помолчав немного, – я подумала, раз уж мы оба оказались в такой ситуации, может быть… нам стоит более снисходительно относиться друг к другу и сделать наше вынужденное совместное существование если и не приятным, то, по крайней мере, не таким невыносимым, – говоря это, она, должно быть, имела в виду прежде всего себя, потому что Мегатрон едва ли упускал возможность облегчить своё наказание. Речь её прерывалась, и каждый раз она продолжала её всё с большей нерешительностью.
– Оба? – спокойно, почти лениво отозвался трансформер. – Мне казалось, что ты, в отличие от меня, ничем не связана, – он помолчал и вдруг произнёс:
– Хочешь… я отпущу тебя?
И она поняла, что он говорит это совершенно всерьёз. Холодным обручем Диану охватило отчаяние, но отчаяние это было не её. Что значила эта его внезапная решимость, внезапная готовность отдалить её на миллионы парсеков и почувствовать, как разрывается искра? Или, может быть, это была отчаянная надежда на то, что на таком огромном расстоянии их связь растворится, и он снова будет свободен?
– Разве тебе не будет больно от этого?
Мегатрон усмехнулся.
– Возможно, я даже умру. Но я согласен рискнуть.
– Я не согласна, – тихо сказала Диана. – Ты говоришь, что я ничем не связана. Но ты не понимаешь – я так не могу! Если от меня зависит чья-то жизнь, боль, счастье, я не могу позволить себе уйти от ответственности. Даже если это приносит мне горе…
– Дура. Этим надо пользоваться.
– Меня так не учили.
– У вас на Земле что, тоже есть свои автоботы?
– Они называются люди, просто люди и всё, – со вздохом сказала Диана и замолчала.
– Значит, ты с самого начала поняла, что происходит? – выдержав паузу, произнёс Мегатрон, и девушка почувствовала укол совести. Она вдруг поняла, что эту правду о своих чувствах ей почему-то очень неловко говорить Мегатрону, очень стыдно.
– Прости, но я не могла поверить, что ты любишь меня. Это было бы слишком невероятно.
Мегатрон ничего не ответил, но его корпус пришёл в движение, он приподнялся, и его пальцы скользнули под укрывавшее её одеяло, приподняли лёгкую ткань туники, обхватили её тело вокруг рёбер и замерли, словно решая, раздавить или приласкать? Диана затаила дыхание. Она была так напугана, что даже не могла оценить это первое в жизни прикосновение пальцев трансформера к её обнажённой коже, прикосновение, о котором она так часто думала и так долго не решалась испытать. Было ли оно чуждым и неприятным, было ли похоже на металл или это что-то совсем иное? Может быть, стоило почувствовать его именно сейчас, ведь оно могло стать последним.
Но давление вдруг ослабло, словно Мегатрон достаточно насладился своей властью над ней, и вместо того, чтобы сомкнуться вокруг неё смертельным кольцом, его пальцы переместились ей за спину и осторожно провели вдоль позвоночника, снизу вверх, призывая расслабиться и унять бешено колотящееся сердце.
– Напрасно, – сказал он в ответ на фразу, которую уже впору было забыть. – Я люблю тебя.
В этот вечер они не произнесли больше ни слова. Он продолжал осторожно касаться её спины, плеч и рук, и чем ласковее и нежнее было его прикосновение, тем теплее, умиротворённее и радостнее становилось у него на душе. Это были чувства Дианы, уснувшей у него на груди, чувства опьяняющие и никогда раньше не испытанные, подаренные великодушно по ниточке прочной и дрожащей, связующей сердце и искру.
И где-то на грани собственного бодрствования и сна, сквозь сноп света и дымку тумана, он услышал слова:
– Я не караю и не награждаю, я лишь создаю возможность, и каждый решает сам, как её применить. Сделай её несчастной, и ты накажешь себя. Сделай её счастливой, станешь счастливым и ты. Это законы Мира. Она может стать твоим Возмездием. А может стать просто Милой. Тебе решать – ты ведь всегда об этом мечтал.
И ему показалось, что свет улыбается.