О том, что органические формы жизни могут видеть то, что называют снами, Проул знал. Но то, что сны во время перезагрузки, считай, чисто технической необходимости для правильного обновления антивирусной базы, обновлений различного профессионального программного обеспечения, чистки от мусорных файлов, дефрагментации мозгового модуля и всего такого, могут видеть и кибертронцы — он не знал. Поэтому очень удивился, когда стал их видеть. Что хуже всего, сны были натуральными кошмарами, где Кибертрон пылал в огне гражданской войны, а он, Проул, был причастен к гибели довольно многих кибертронцев.

Да, на планете и правда было неспокойно — сенатор Шоквейв, лейтенант Орион Пакс и мятежный шахтер-гладиатор Мегатрон действовали очень слаженно, разоблачая и арестовывая многих, занимавшихся самыми неблаговидными делами. И просчитывая ситуацию каждый день, учитывая все новые и новые факты, Проул отчетливо видел, что никакой войны, по крайней мере, гражданской, в ближайшие сотни ворнов не произойдет.

Внешнее вторжение тоже было маловероятно, ибо идиотов воевать с кибертронцами в галактике давно не осталось. Нет, время от времени были попытки и даже кое-что получалось с дальними аванпостами, но когда туда телепортировались основные силы кибертронской армии, то всех органиков раскатывали в пыль и облагали кучей репараций, которые они и выплачивали порой десятками ворн, часто даже забывая, с чего все началось-то.

А кошмары продолжались. В какой-то момент в них появился обладатель оптики удивительной синевы. Удивительным было и то, что ничего, кроме цвета и формы оптики, Проул никак не мог запомнить. Силуэт кибертронца расплывался темной кляксой, стоило только начать в него всматриваться. И сияла оптика. Когда Проул уточнил в информатории о таком цвете оптики, то ему пришла ссылка на труд некоего Ранга, где тот подробно расписывал о взаимосвязи цвета оптики и характера ее обладателя. У незнакомца была очень редкая оптика, даже не редкая — единичная. Так называемая матричная. Оптика Праймов. Проул от этого открытия настолько озадачился, что даже стал подумывать о консультации у Ранга.

Но записаться так и не собрался, потому что сны внезапно прекратились. Он ждал, что это временно и однажды они вернутся, но все оставалось по-прежнему. На Кибертроне после всех потрясений было вполне мирно, восстановилась связь с колониями, бывший сенатор стал правителем, но без всякого титула. Орион Пакс получил повышение и теперь рулил всей кибертронской полицией. Мегатрон трудился при Шоквейве, и было понятно, что рано или поздно именно он станет правителем. Сам же Проул был вполне доволен своей работой, поскольку теперь она делалась не впустую, и с упоением разгадывал криминальные загадки, став в итоге лучшим следователем Кибертрона.

Постепенно он забыл о снах, хотя иногда, встречая кибертронцев из них, он все-таки вспоминал эти кошмары. Но сами кибертронцы его не узнавали, и если Проул как-то неосторожно выдавал свои знания об их привычках или даже имени, то искренне удивлялись и считали это знание каким-то мистическим. С тем же Джазом пришлось много работать, когда ему поручили раскрыть дело о подпольных тиражах записей одного из известнейших певцов, и Джаз неизменно шутил на тему о ясновидении Проула. Оставалось только отшучиваться о своей наблюдательности и доступе к информации. Джаз в это поверил слабо, а Проул стал лучше следить за собой и своими реакциями на «знакомых» таким странным образом собеседников. К счастью, подобные встречи бывали не столь часто.

Сообщение от Рэтчета с приглашением заглянуть в больницу, когда найдется время, застало его врасплох. Они не пересекались с этим врачом никогда, в этом Проул был уверен.
Он размышлял пару дней, но пойти все-таки решил. Рэтчет обрадовался ему.
— Честно, я думал, что ты забьешь на мое сообщение, — признался врач после приветствий и знакомства. — Я бы забил. Тем более, что история крайне мутная.
— Я полицейский, и мутные истории моя сфера ответственности, — улыбнулся Проул. — Так почему ты меня позвал?
Рассказ доктора его удивил. По его словам, где-то ворнов пятнадцать назад к ним привезли пациента без сознания, без каких-либо минимальных признаков реакций на окружающий мир, но с живой искрой.
— Ни свежих ранений, ни следов запрещенных веществ, просто очень глубокая кома, — развел руками Рэтчет.
— Свежих? — вычленил слово Проул.
— Да он будто всю жизнь на войне провел! — воскликнул Рэтчет, вскакивая и начиная расхаживать по кабинету. — Все, буквально все у него подвергалось ремонту, замене, спаиванию и прочим манипуляциям. Хотя вру, камеру искры как-то Праймас миловал, но там реально чудо — сквозное ранение через корпус чуть ниже камеры искры. И крайне грубая первая помощь. Он двигался с этим ранением, представляешь? — Рэтчет круто развернулся к Проулу и сердито нахмурился. — Это просто преступление.
— Откуда ты знаешь про ранение и сроки оказания помощи? — уточнил Проул, тревожно шевельнув дверцами.
— Я самый лучший медик на всем Кибертроне, и я не смогу определить, когда кто-то покалечился и кто его лечил? Ты серьезно? — Рэтчет сел обратно и как-то сник. — Я, кстати, определил, кто его лечил. Только вот легче от этого не стало.
— Почему? — тревожное предчувствие запульсировало в такт биению искры.
— Потому что Фёрст Эйд, а именно он, по всем моим данным, и лечил этого трехрежимного вояку, не опознал его вообще. Его манеру паять я узнаю всегда и всюду, но — парень его не чинил. И другие — тоже. И в армии этот конкретный трехрежимник не числится. Его вообще нет в списках жителей Кибертрона или любой колонии. А неделю назад он начал выходить из комы и звать тебя, — Рэтчет упер красный палец в район грудного отсека Проула. — Это кто-то из ваших секретных агентов?
— У меня есть агентура среди не самых лучших представителей общества, но никаких боевых трехрежимников среди них точно нет, — открестился полицейский. — С ним можно сейчас поговорить?
— Даже нужно. Я тебя провожу в палату.

Всю дорогу Проул ломал голову над загадкой. Сроки появления незнакомца в больнице примерно совпадали по времени с исчезновением снов о войне. Но это все равно ровным счетом ничего не значило без дополнительных сведений.
— Вот палата, а я пойду, работать надо, — махнул рукой в сторону нужной двери Рэтчет.
Проул немного поколебался, потом решительно вошел. Незнакомец сидел на широком подоконнике и смотрел на вечерний Аякон. При появлении полицейского мягко спрыгнул с него и практически бесшумно подошел ближе. Пришлось немного запрокинуть голову, чтобы рассмотреть фейсплейт. И Проул вздрогнул, утонув в той самой матричной оптике из своих снов.
— Ну привет, сволочь ненаглядная, — как-то совсем не зло поприветствовал его незнакомец, придерживая при этом рукой, чтобы Проул не упал. — Я Спрингер. Будем знакомы вновь.
— О чем ты? Я никогда тебя не видел, — Проул высвободился из крепкой хватки и уселся на стул возле платформы, доковыляв до него на подгибающихся ногах.
— Ты да, не видел. А вот ты в другом варианте нашего будущего — о, ещё как, — Спрингер сел на платформу и замолчал.
Проул рассматривал его. Да, несомненный трехрежимник в очень неожиданной для Кибертрона расцветке — зеленой с желтым. Выше его и намного сильнее. Очень молодой и в то же время бесконечно старше его — на целую войну. О да, сейчас Проулу не нужен был Рэтчет с перечислением ранений Спрингера — опытный полицейский мигом определил, что перед ним много и разнообразно воевавший кибертронец. Таких ему доводилось встречать. Убийца. Опытный убийца, который тем не менее признает его верховенство над собой и готов выполнить любой приказ. Проул попытался просчитать варианты, как такое могло получиться, но внезапно перед оптикой вспыхнуло предупреждение о перегрузке мозгового модуля и он отключился. Очнувшись через пару минут, он обнаружил, что лежит на платформе, а Спрингер склоняется над ним, придерживая. Проула привычно потрясло некоторое время, пока все системы синхронизировались, и только тогда Спрингер отпустил его.
— Ты об этом знаешь?
— Конечно. Когда ты-другой меня командиром рекеров утвердил, я же с тобой из-за всего цапался. Ты и отключался внезапно несколько раз. Вот после первого раза, когда ты из-за падения с платформы дверцу смял, ты и рассказал мне про эти твои завихрения. Странно, что Тарантулас ничего про это не знал и не попытался тебе апгрейд какой смонстрячить, — добродушно улыбнулся Спрингер.
— Спрингер, я ничего не понимаю, — решительно сел Проул. — Объясни мне все это.
— Лови файл, — предложил Спрингер.

С некоторыми сложностями, но Проул все-таки принял от него файл. Судя по формату, это была видеозапись. Проверив ее всеми антивирусными программами, Проул не нашел ничего настораживающего. И запустил. Дальше был шок. Он сам с экрана перед оптикой рассказывал, как на Кибертроне разразилась гражданская война, как он оказался втянут в нее, как пытался найти наиболее оптимальный вариант завершения конфликта. И как надежда таяла с каждым днем, разбиваясь о его же расчеты вариантов будущего. И как возник сумасшедший план-многоходовка, в котором были задействованы все. Проул мог собой гордиться — его план удался, Мезотулас-Тарантулас создал машину времени и в узловую точку истории переместился Спрингер, который и должен был изменить историю. Спрингер — его дитя, если к кибертронцу можно применить такое насквозь органическое понятие. Он сам из уже несуществующего будущего просил помочь Спрингеру, если тот выживет после всего. А ведь это более чем возможно, ведь искра Спрингера неуничтожима…
— Сколько длилась война в твоем будущем? — после почти получасового молчания спросил зачем-то Проул.
— Пятьдесят шесть тысяч двести пятьдесят ворн. Это если округлять, — отозвался Спрингер. — Извини за то, что обозвал. Ты, которого знал я, был отменным манипулятором, и тебя ненавидели все, а особенно рекеры. Но ты сегодняшний ведь совсем другой. Я в страшном сне не мог представить, что ты можешь нанести на крылья аэрографию с блестками…
— Извиняю, — Проул с некоторой опаской похлопал Спрингера по плечу. — Мне надо подумать. Я приду завтра.
— Буду ждать, — Спрингер не стал его удерживать.

Как он добрался до кварты, Проул потом так и не вспомнил. Слишком ошеломляющей была информация. Но успокоившись и все проанализировав, он уверился, что то, о чем говорил в записи он-другой, могло стать правдой. Он даже вычислил, кто именно из «десептиконов» разрушил бы его дом. Но такое будущее его категорически не устраивало. Лучше пусть оно остается его кошмарными снами, которые вообще-то не должны видеть кибертронцы.
— Мезотулас… — Проул покатал на языке это имя. Он не встречался с ним никогда, даже мельком. Хотя нет, в тех снах он мелькал, но просто как некая константа, прилагающаяся к Спрингеру. Проул никогда не видел его даже тенью. Словно боялся увидеть того, у кого хватило безумия воплотить в жизнь его не менее безумный план. И сейчас Проул не мог решить, а нужно ли им вообще встречаться, не приведет ли это к какой-либо новой катастрофе…

Пока он думал, на внутреннем экране замигал сигнал пришедшего сообщения. От Телетрана-1. Проул очень удивился. Правительственный суперкомпьютер и он, обычный полицейский? Не в этой жизни. Впрочем… Проул открыл очередной видеофайл и приготовился слушать себя самого. На сей раз была информация о Спрингере. Как они вместе с Мезотуласом его придумали, как делали, как Проул легализовывал свое «дитя» в сумасшедшем мире войны, как остро жалел, что так пришлось поступить только ради работы над ошибками прошлого. С не меньшей горечью Проул из будущего рассказывал о своей любви к Мезотуласу. О да, кибертронцы в силу своих психологических особенностей могут влюбляться. Сны не видят, а влюбиться — запросто. У того же Ранга был не менее обширный труд, где он пытался объяснить этот феномен, кивая на какие-то особые характеристики искр, которые у какой-то части трансформеров друг другу подходили и типа вот на этом и строится любовь. Проул на записи грустно усмехнулся, словно не верил словам Ранга.
— Я не буду принуждать тебя обязательно встречаться с ним. Просто запусти цепочку событий, чтобы он не смог чересчур увлечься наукой и ее возможностями, — Проул из будущего закрыл оптику. — Спрингер поместит эту запись в Телетран-1, я же знаю все коды от него. Удачи.

Запись закончилась. Проул обхватил руками голову и начал раскачиваться, пытаясь уложить в ней все сведения, полученные за сегодня. И это он еще свои сны кошмарами считал… К счастью, на работе у него выдался спокойный день. А имитировать бурную деятельность по написанию отчетов он научился давно и достиг в ней прямо-таки мастерства, ни разу не попавшись начальству за бездельем. Под конец рабочего дня он просто удрал — под предлогом уточнить кое-что у свидетеля. Но пошел, разумеется, не к свидетелю, а в госпиталь, к Спрингеру.

Спрингер его ждал, сидя на подоконнике и просматривая новости в датападе.
— Привет, — Проул подошел поближе и подтянул к себе стул. — Я после ухода от тебя еще одно видео посмотрел.
— Привет. Ага, меня настоятельно просили его в главкомп залить и запаролить. Мало что понял в комбинации этих цифр, но все сделал, как просили, — Спрингер выключил датапад и глянул на пришедшего. — Док меня хоть сегодня может отпустить, если я назову ему адрес, по которому буду проживать. Вот, пытаюсь подобрать работу с проживанием. И куда возьмут без документов.
— Так поехали ко мне, — предложил внезапно даже для самого себя Проул. — Поживешь пока, я тебе документы сделаю. Поверь, я не глупее того Проула, которого ты знал, уж такое-то дело обстряпать сумею.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Спрингер, легко спрыгивая с подоконника. — Тогда надо сообщить Рэтчету.

Рэтчет отпустил их легко, но наказал при любом необычном состоянии в любое время суток обращаться к нему. Следующие несколько недель ушли на то, чтобы легализовать Спрингера. В итоге тот стал уроженцем Тупика, активировавшимся в разгар мятежей и бунтов, а потому сразу и не попавшим в поле зрения официальной власти. Членство в мелкой банде, агентурная работа на Проула и, наконец, начатая с помощью все того же Проула, законопослушная жизнь в качестве рядового бойца полицейского спецназа Аякона. Спрингер долго смеялся над своей новой биографией, но против спецназа не имел ничего. Он даже поблагодарил потом Проула, честно признавшись, что в армию ему идти не хотелось, а никакой мирной профессии он не знает, да даже если бы и знал или получил ее, то из-за своего прошлого точно не смог бы жить нормальной жизнью. От Проула он съехал, но в гости заглядывал. Проул не возражал, ведь Спрингеру еще только предстояло найти в этом незнакомом мире друзей, а он ему был уже хоть немного знаком. Про Мезотуласа они никогда не разговаривали. Но упускать из виду ученого Проул не собирался и смог запустить цепочку событий, в результате которой Мезотулас из просто ученого стал руководителем проекта космических мостов. Ведь древняя технология, завязанная на артефакт, это неплохо, но желательно иметь альтернативу. И, судя по радостным новостям, у группы Мезотуласа были вполне ощутимые результаты.

Спустя десять ворнов.

— Этот план был полным безумием, согласись? — опираясь на ограждение самой высокой смотровой площадки Аякона, произнес Спрингер. Они отмечали парой кубиков отличного энергона день активации Спрингера.
— Он сработал же, — Проул пожал плечами. — Да, я сам ужасаюсь грандиозности того, что сотворил ради исправления ошибок, причем даже не своих. Но как вспомню сны и записи, то понимаю, что это было необходимо. И если бы я снова попал в ситуацию, когда нужно было бы так рискнуть, то я сделал бы это снова.
Он слегка перегнулся, рассматривая россыпь огней внизу. С некоторых пор это было самое любимое его зрелище.
— Ты так говоришь, будто бы путешествия во времени это такая панацея от всего, включая пришествие Юникрона, — Спрингер повернулся к нему, рассматривая новые голографические наклейки на дверцах Проула. — Никогда не смогу привыкнуть к тому, что ты любишь себя украшать.
— Я рассчитаю вероятность появления этого паразита в наших краях. И если она окажется большой, то начну действовать, — Проул издал фыркающий звук, подражая какому-то зверьку, увиденному в популярной передаче о других планетах. — А то, что ты сам перебрал уже по пятьдесят оттенков как зеленого, так и желтого, тебя не смущает? Не хочешь попробовать красный и синий, к примеру?
— Ты еще предложи черный и белый! — расхохотался Спрингер. — Я же не Шоквейв, чтоб каждые полворна перекрашиваться, да так, что о новой раскраске весь день в новостях твердят, дабы кибертронцы не обознались, кто ими правит.
— Да ну тебя, — отмахнулся Проул и взял со столика рядом с собой куб с энергоном. — Вот только приди ко мне с ночевкой, я тебе на лопасти наклейки с двух сторон налеплю. И будешь сверкать при полете.
— Очки приклею! — не остался в долгу Спрингер, проецируя над ладонью, как именно он планирует украсить фейсплет Проула.
— А почему криво-то? — возмутился тот.
— Так интереснее, — ухмыльнулся Спрингер. И обнял его за плечи. — А раньше ты совсем не шутил. И не понимал юмора.
— Это уже ушло. И никогда не придет.

Они замолчали, смотря вниз. Чужая метка, появившаяся из-за стены, и шаги по площадке в их сторону заставили Проула и Спрингера отодвинуться друг от друга.
— Ох, извините, я не хотел помешать, — смутился незнакомый трансформер, останавливаясь. — Я просто хотел посмотреть на взлет «Арка-17» из космопорта, а с этой стороны отлично видно. Но если я помешал вам…
— У нас не свидание, мы просто отмечаем мой день активации, — Спрингер дружелюбно улыбнулся. — Мы практически коллеги по работе.
— Ага, я следователь, а ты командир самой безбашенной группы полицейского спецназа, — Проул снова фыркнул.
— Это он от зависти к моим успехам, — доверительно сообщил незнакомцу Спрингер. — Меня Спрингер зовут. Его — Проул.
— Мезотулас, — трансформер поочередно пожал протянутые в знак приветствия руки. Его алая оптика задержалась на лице Проула: — А мы не встречались когда-нибудь раньше?
— Разве что во снах, — пробормотал Проул, чувствуя, что он безудержно краснеет.
— Кибертронцы не способны видеть сны, — возразил Мезотулас, не отпуская руки Проула.
— А мне вот снились, — Проул сделал попытку убрать свою ладонь из крепко держащих ее рук Мезотуласа, но не преуспел в этом.
— Ты знаешь, я просто обязан изучить этот феномен… — начал было Мезотулас, но его прервал Спрингер, зашедший сбоку, обнявший обоих за плечи и развернувший их в сторону космопорта.
— Вон, взлетает. А сны можно обсудить и потом, — заявил он.
Проул воспользовался ситуацией и выдернул ладонь, но Мезотулас не пожелал расстаться и сцапал уже другую руку Проула. Спрингер что-то пробормотал, явно чувствуя себя неловко между теми, кто когда-то, в уже не реальном будущем, создали его.

А над мирным Аяконом взлетал «Арк-17» с Мегатроном на борту, направляясь с дипломатической миссией на Пову.