Эпиграф:

Уж полночь близится, а Гитлера всё нет,
Кровавый сумрак опустился на Рейхстаг...
вспотел от жадности и греет пистолет
Свинцовой тяжестью в ладонях Евы Браун.
Чу, наконец-то коридор шепнул шаги,
Вошёл он в спальню и в тебя уставил взгляд,
Тебе на голову, пытаясь задушить,
Надел пиджак, а в зубы тычет яд.

Сняла решительно наброшенный пиджак,
Всё остальное - дело нескольких секунд...
Сказала: "Гитлер, ты мне муж, но ты мне враг,
Ты нехороший, и теперь тебе капут.
Да, слишком долго я бросала на весы
Любовь постыдную и свой моральный долг..."
Рукой дрожащею прицелилась в усы,
И из последних сил нажала на курок...

... С такого расстоянья трудно не попасть,
Его размазало по стенке, словно клей...
А песня девичья слезами пролилась:
"Ауф видерзейн, майн либе, ауф видерзейн..."
(Г. Самойлов "Последний подвиг Евы Браун")


Только сделав по инерции два шага в глубь комнаты, он увидел, что не самой лучшей идеей было придти для серьёзного разговора прямо в личную комнату заместителя.
Впрочем – не лучшей для кого? Уж не для него, во всяком случае, точно. Смущаться ли ему? Поворачиваться ли и уходить? Просить ли прощения за бесцеремонное вторжение? Что за бред!
Справившись с шоком и оскалив лицевую пластину в плотоядной ухмылке, Мегатрон сделал и третий шаг в направлении заместителя, раздевающегося сейчас перед зеркалом – повёрнутым, увы, не на такой угол, чтобы держать под обзором дверь – столь непростительная оплошность для десептикона, что только смеяться тут и остаётся.
Он обернулся. Вернее сказать – она обернулась. Потому что корпус, освобождаемый от тяжёлой верхней брони перед огромным зеркалом в роскошной резной раме, был женским.
Не то чтоб именно это таким уж шоком было, совсем нет – делая этот шаг, Мегатрон думал о том, что пожалуй, смутное подозрение жило в нём давно, слишком давно, чтобы хоть сколько-нибудь сейчас удивиться, чтобы не казалось, что иначе не могло и быть.
Но сарказм и пошлости застыли на губах, так и не успев оформиться, когда она повернулась.
– Ты?! – только и смог выдохнуть он.
Потому что не узнать не мог. Сколько бы тысяч лет ни прошло, сколько бы лиц ни мелькало за это время перед глазами. Вот только имя, то самое имя, не смело сорваться с губ.
Она стояла – почти полностью раздетая, тяжёлый шлем в тонких пальцах – каким образом, непостижимо, но он менял даже лицо её, раз всё это время он не мог её узнать.
– Ты?! Откуда ты… Почему ты ..?
Он протянул руку, и тут же отдёрнул, словно боясь обжечься об это видение.
Что за странное смущение? Разве не прикасался он, все эти годы, куда менее бережно к этому корпусу? Другое дело, что и не подозревал, что скрывается за привычной оболочкой…
Она положила шлем на полочку перед зеркалом, туда же, к остальным деталям брони, она легко тонкой рукой отбила несмелую атаку лидера.
– Ну здравствуй, Мегатрон.
Этот голос звучал иногда в его снах… Как давил он в себе эти воспоминания, эти порывы – ну нормально ли, если Великий Вождь, будущий Повелитель Империи десептиконов будет по всему Кибертрону разыскивать фемку, с которой был близок когда-то давно, в дни молодости?
– Так ты всё это время была здесь, рядом? – он наконец сумел справиться с собой, предательская дрожь из рук и ног ушла, он позволил себе улыбнуться и протянуть руки для объятий, - почему же ты не открывалась, почему ничего не говорила?
Однако она не ответила на его объятья, не потянулась навстречу, как было когда-то, алая оптика ответила ему отчуждением и холодной горечью.
– Я следила за тобой, Мегатрон. Наблюдала. Мне было необходимо всесторонне изучить, каким ты теперь стал. Признаться, я слишком уж расслабилась, и ты застал меня врасплох… Но так даже лучше. Не то я долго ещё не могла бы решиться, и так и играла бы сама с собой в эти мучительные и глупые игры… Я слаба, да. Но больше я слабой не буду!
И в лицо не ожидавшему того Мегатрону уставилось дуло винтовки – единственного элемента, который она не успела снять.
– Я любила тебя когда-то больше, чем разумно было любить военного, но больше, Мегатрон, я не могу любить то, во что ты превращаешься. Лучше я пораню одно своё сердце, чем буду дальше смотреть, как ты погружаешь миры в ад войны, чем буду и дальше играть при тебе роль твоей вечной тени, вполне стоящей тебя. Я думала, что смогу что-то сделать – с тобой, с собой… Но не смогла. Прощай, Мегатрон!