Вы никогда не слышали, как плачут звезды?
Они кричат в никуда, жалобно, пронзительно. Они просят помощи или, смирившись уже, оплакивают свое прошлое.
Вы никогда не видели, как умирают планеты?
Они истекают огненными слезами, просят помощи, они боятся гибели и не желают с ней смириться. Они рыдают ледяными слезами, прося помощи, ища немного тепла, чтобы хоть чуть-чуть отсрочить смерть.
Вы никогда не чувствовали, как страдает Вселенная?
Она чувствует все. Она плачет вместе со звездами, она гибнет вместе с планетами, она безмолвно кричит, зная, что не в силах помочь.

Вы никогда не задумывались, что на самом деле означает имя Старскрима?

- Я слышу вас, - шепчет он, всматриваясь в иллюминатор. Где-то там, далеко-далеко, видна слабая вспышка – там только что погибла звезда.
- Я вижу вас, - шепчет он, в последний раз провожая взглядом очередную разрушенную ими планету и отчаянно пытаясь позабыть её последний крик.
- Я тоже не могу ничего сделать, - шепчет он, опуская крылья и вслушиваясь в плач Вселенной.

- Бесполезный шлак со странным именем, - скалится Мегатрон. – В честь очередной Восовской байки?
Старскрим грустно усмехается, смотрит поверх плеча лидера, не обращая внимания на смешки остальных.
Там, где-то далеко-далеко, гибнет звезда. Просит помощи, плачет безнадежно.
Старскриму чудится сгорбленная сикерская фигура, закрывшая лицо руками.
У неё горят крылья.
- Я тоже не могу ничего сделать, - беззвучно шепчет он, всматриваясь в силуэт, который охватывает пламя.

Аудиодатчики пронизывает полный боли крик. Видение, окутавшись огнем, исчезает, осыпается тонким пеплом.

- Но я попытаюсь.

Вы никогда не думали, каково это, быть слепым?
Мир вокруг тебя существует лишь весьма условно. Точно ты знаешь лишь про одно: про тьму, которая ласково обнимает тебя, не давая ничего увидеть. Ты вынужден полагаться лишь на слух и осязание, и надеяться, что они не подведут.
Саундвейв знал, каково это – быть слепым. И он знал, что не нуждается в зрении.
Он слышал и слушал.
И этого было достаточно.
Он слышал, как звук отражается от препятствий на своем пути, создавая объемную картину окружающего мира – вплоть до крохотной царапины на лежащем в углу датападе.
Он слышал, как течет энергон по магистралям десептиконов, даря им жизнь и обрисовывая для него уязвимые места.
Он слышал, как бьются в чужих процессорах передающие сигналы и знал, о чем они; и из-за этого прослыл телепатом.
Он знал всё обо всех. О нем самом не знал никто. И к лучшему.

А в последнее время замолчал Старскрим.
Он всегда прятал в себе что-то такое, что не мог уловить даже Саундвейв, а сейчас – сейчас это стало еще более явным, еще более заметным.
Саундвейв не слышал его.

- Знаешь, Саунд, они плачут, - однажды обронил Старскрим устало. – Им больно.
- Вопрос: о ком ты?
Но сикер уже молчит, а связист может что-то уловить. Отголосок, слабую тень.
И понимает: он слышал. Но не слушал.
На секунду кассетникону становится страшно.

На следующий день где-то там, далеко-далеко, Саундвейв слышит тихий стон. И грустно улыбается под своей маской.

Теперь он тоже может услышать их.
Ему тоже больно.