Темнело. Бамлби подъезжал к строению, что служило домом семье Уитвики с тех самых пор, как отец и сын Уитвики повстречали автоботов. Свет не горел, зияли пустые оконные рамы, у дома припаркована машина, с прицепом. Спаркплаг и Спайк вышли из-за него, явно закончив грузить вещи, уже собираясь ехать. И замерли, завидев в сумерках жёлтый «фольксваген-жук». Как он приближается, заруливает на подъездную дорожку и трансформируется.
Спаркплаг первым взял себя в руки, загородил сына собой. Спайк упрямо встал рядом.

- Мне нужно спросить Бамблби кое о чём, - сказал Спайк и серьёзно взглянул на отца.
- Я подожду в машине, - наконец проговорил Спаркплаг, одарив Бамблби ещё одним хмурым взглядом напоследок.

Спайк и Бамблби посмотрели друг на друга. Между ними оставался приличный отрезок асфальта, но никто не делал попыток сократить расстояние.
- Уезжаете не попрощавшись? - спросил Бамблби с неудавшейся улыбкой.
- А вы чего хотели, - коротко ответил Спайк.
- И... долго вы знали? - сумел спросить Бамблби.

Ведь, как ни пытался отнекиваться, Бамблби понимал, что они поняли. Все они поняли. Рауль одним из первых. Потом Чип, потом Карли... все их союзники-люди сложили из деталей целую картину и поняли, что их дурачат. Что они даже не актёры в балагане... а куклы и декорации. Спайк и Спаркплаг держались до последнего. Старскрим сказал бы — потому, что были глупее всех. Но Бамблби думает иначе. Он сказал бы, это скорее оттого, что в них было слишком много доверия, готовности видеть хорошее, видеть добро. Они видели то же, что видели другие люди, но отказывались верить, отказывались слышать тревожные звонки, отказывались воспринимать новые факты об их «друзьях».
Но не теперь. Теперь они знают, и смотрят суровой правде в лицо.

Часть правды они людям сказали: да, их народ вымирал. Но не из-за войны. На самом деле войны нет. Автоботы, десептиконы — всё маскарад. Правда в том, что Кибертрон был и остаётся энергетической пустыней, иссушённой жаждой прогресса.
И вот... экспедиции несказанно повезло. Полная энергии планета, чудо в черноте космоса — только зачерпни. Но в планы закралась помеха: здесь имелись разумные хозяева.
Местная раса вызывала отвращение: историю «людей» обезображивали захваты, насилие, боль и смерть. Кибертронцев привело в ужас, что творили друг с другом аборигены, на что они друг друга обрекали. На Кибертроне, где каждый индивид соединён с другими на таком глубинном уровне, о котором органики могут только мечтать, ни один трансформер не был причиной страданий другого: не существовало одного или другого, но все были частями единого целого.
Если «люди» поступают так со своими, то как отнесётся эта грубая раса к к вымирающим, изморённым чужакам? У кибертронцев оставалось мало сомнений на этот счёт. Люди плохо воспринимали всё новое и новых соседей, а всё пугающее и непонятное стремились уничтожить.
Трансформеры не испытывали страха перед этими неразвитыми существами, которые, по сравнению с ними, были хрупкими как стекло. Но кибертронцы — мирный народ, и их не радовала перспектива ксеноцида, который казался неизбежным итогом вторжения на инопланетную территорию.
Люди, по-видимому, были не из тех существ, что охотно делятся ресурсами, а кибертронцы не собирались дать себя уничтожить.

И они составили план, сценарий, пьесу. Действующие лица: две группы пришельцев. Одни — убийцы, другие — защитники. Одни воруют энергию, а другие получают её от благодарного населения. О людях было известно также, что они берегут то, что могло сберечь их, и заботятся о том, что могло позаботиться об их интересах. И пока «десептиконы» играли по правилам, земляне охотно предоставляли «автоботам» с ними разбираться.
И энергон добывается, и местные довольны. Беспроигрышный расклад.

Конечно, случалось непредусмотренное. Неожиданностью стало сближение с некоторыми из людей. Пришельцы не ожидали, что им предложат добровольную помощь, однако приняли её с признательностью, на ходу импровизируя и внося поправки в свой сценарий — добавив туда роли для «друзей из местных». Это усилило положительный публичный образ «автоботов».
Хотя «враги-десептиконы» были осторожны, время от времени случались проколы. В тот раз, когда Мегатрон наткнулся на Бамблби и Спайка, сценарий претерпел очень серьёзные изменения. Это была чистая случайность, неверное истолкование намёков обеими сторонами и, как следствие, несогласованные действия. За «десептиконов» играть было много труднее, чем за «автоботов».
Но кибертронцы недооценили «слабый человеческий фактор». Они не учли, на какую храбрость, упорство, прямоту и порядочность были способны эти существа... Не учли их человечность. Постепенно, кибертронцы — некоторые неохотно — поняли, что люди способны не только на великие подлости, но и на великое сострадание.
Люди-спутники проявили на удивление искреннее сочувствие. Отнеслись как к родным. И стали своими.
Автоботы устыдились своих изначальных мотивов. Десептиконам опротивели их роли.
Но… игра зашла слишком далеко. Нельзя объявить антракт. Действие всё разворачивалось, до кульминации пьесы ещё долго, но зрители... зрители уже потянулись к выходу.
...Как они узнали?
Может быть, они начали задаваться вопросами... Почему, если десептиконы столь сильны и кровожадны, какими их изображали обе стороны, почему они довольствуются, по сути, мелкими кражами? Или почему, если Ред Алёрт с ума сходит, лишь бы обеспечить безопасность базы, Лазербик постоянно умудряется находить лазейки и всякий раз проникает в Арк столь вовремя, успевая записать очередной важный разговор автоботов?
Слишком много дыр и неувязок в сюжете, слишком натянуты диалоги, слишком наигран спектакль. Всё это выдало их. Актёрские подмостки рухнули, разбив грань между залом и сценой, но публика не оценила новацию.

Спайк не отвечает, когда и как они уверились в обмане. Вместо этого, он спрашивает:
- А хоть что-то настоящее, взаправду — было?

Но у Бамблби нет ответа. Он не знает, как ответить самому себе. Он слишком долго участвовал в этом спектакле, и правда в том, что Бамблби не знает сам, взаправду ли переживает за вот это органическое существо, которое однажды назвало его другом, или всё беспокойство, все переживания за «дружище малого роста» — лишь хорошо усвоенная роль, актёрство и обман.
Бамблби молчит, и взгляд Спайка — отчаянно-ищущий и открытый — снова тяжелеет. Человек предъявляет свой ультиматум: он и отец уезжают. И чтобы ни один трансформер никогда больше и близко к ним не подходил. И пусть пришельцы только попробуют их разыскать, он и отец расскажут всему миру — правду.
Это пустая угроза, понятно им обоим. Если Спайк или Спаркплаг, или, раз уж о том речь, вообще кто-то из людей попробует донести правду в СМИ, их поднимут на смех. Но Спайк чётко дал понять: «лицедействуйте сколько влезет, мы больше не ваша массовка».
Человек поворачивается к бывшему другу спиной, и кибертронцу ясно: что ни скажи, что ни сделай теперь — не обернётся, не повернёт обратно.
Бамблби смотрит, как небольшой потрёпанный автомобиль трогается с места и растворяется в тенях. И Бамблби притворяется снова.
Притворяется, что ему не больно.