Бой был окончен. Автоботы уже покинули руины города Чикаго. Вот уже час, как Рэтчет на базе НЭСТ возился с оторванным манипулятором Оптимуса. А последнему было далеко не до этого.
-Всё. Готово. Как новенький. – Оповестил Прайма медик.
-Спасибо, Рэтчет. – поблагодарил того лидер и, поднявшись с платформы, направился к выходу.
-Куда ты?
-Я ненадолго. Скоро вернусь. – Уклонился от вопроса медбота Прайм. Ему не хотелось говорить, куда на самом деле он собрался. Зачем тревожить остальных? Он просто не мог не послушаться зова искры. Ему нужно было вернуться в город.
Оптимус вышел наружу и, трансформировавшись, направился к Чикаго.

Через час он был на месте. Его эмоции уже утихли, но что-то по-прежнему не давало ему покоя. Он бесцельно побрёл по одной из улиц, блуждая взглядом по обломкам города и останкам врагов. Лидер автоботов в очередной раз повернул голову и заметил, что возле одного из безжизненных корпусов что-то шевельнулось. Конечно, он отлично понимал каковы шансы найти здесь кого-нибудь живого, но всё-таки посчитал нужным проверить.
Подойдя поближе, он узрел следующее: возле стены лежал небольшой безжизненный корпус фемконки, а её манипуляторами была прикрыта маленькая бета. Автоботская бета. Отдать собственную жизнь за малыша, тем более вражеского, может далеко не каждый. И уж от десептикона Оптимус никак не ожидал такого.
Малыш, тем временем, испуганно таращился на огромного красно-синего меха. Маленький автобот пытался как можно сильнее прижаться к посеревшим манипуляторам фемконки. Этот мех не был ему не знаком, что не могло не беспокоить малыша.
Оптимус медленно припал на одно колено возле десептиконского корпуса и осторожно вытащил бету из манипуляторов фем.
Малыш жалобно пискнул, но поняв, что сопротивляться бесполезно, свернулся в крохотный комочек на ладони автобота. Маленький мех ждал чего угодно, но никак ни такого…

Оптимус осторожно прижал малыша к своему грудному отсеку. Он стразу ощутил, как тревожно и часто пульсирует крохотная искорка беты. Ещё такая маленькая и, по сути, незначительная жизнь в манипуляторах дарила невероятное тепло, осознание, что невинная искра не потухла в тисках войны. И именно это было бесценно.