Тот, кто стал десептиконом… by just_war, AO Taipan Kiryu
Summary:

Последняя часть трилогии о Громовержце, продолжение фанфиков "Фиолетовый дождь" и "Изгой". Противостояние между автоботами и десептиконами обостряется и Громовержец вступает в последний бой – с самим собой.

Перевод на этот раз будет идти параллельно с написанием фанфика автором, а она пишет хорошо, но медленно, поэтому частых апдейтов - увы - не обещаю. Но у Тайпан каждая глава - как целый фанфик.


Categories: TF: Generation One Characters: Нет
Жанр: Нет
Размер: Макси
Источник: Перевод
Направленность: Джен
Предупреждения: Без предупреждений
Challenges: Нет
Series: Нет
Chapters: 5 Completed: Нет Word count: 3632 Read: 6072 Published: 27.12.11 Updated: 03.05.14
Story Notes:

Ссылка на оригинал: http://www.fanfiction.net/s/7292568/1/Once_a_Decepticon

Разрешение на перевод получено

1. Пролог by just_war

2. Глава 1 Перекати-поле by just_war

3. Глава 2 О клоунах и факсимиле by just_war

4. Глава 4 Повесть о двух предателях by just_war

5. Глава 5 Сотриадник, который не смог by just_war

Пролог by just_war
Author's Notes:

Примечание от автора:

Я должна сказать "Ну, начнем..." Это только короткий пролог, чтобы создать настроение.

Как вы заметили, история будет происходить, главным образом, на Кибертроне, но мы увидим и достаточное количество Земли - спасибо создателям франшизы за такую штуку, как Космический мост.

И я не особенно сильна в оригинальных персонажах, так что пусть первые абзацы вас не обманывают. Как я сказала. я просто пытаюсь создать настроение и я включила сюда пару ОС-ок, чтобы раскрасить картину, но сюжет будет концентрироваться только на канонных персонажах, чьи линии остались открытыми после окончания "Изгоя"

Ну вот, это что касается пролога. Первая глава будет скоро.

 

Эхо шагов стало неразличимым и меха зашагал быстрее, ища укрытия в тени стены. Две луны Кибертрона расщедрились в этом цикле, заливая серебристым светом улицы, не желавшие более ничего, кроме тьмы. 

Но эта щедрость не радовала меха, прислонившегося к стене. Он больше всего сейчас желал темноты – единственного покрова, который давал бы ему иллюзию невидимости. Йакон был слеп, но и с погасшими глазами мог видеть очень многое.

Прищуренная оптика меха замигала, он сканировал перекресток впереди. Бесчисленные потоки данные наводнили его ЦПУ; повторяющиеся, пустые данные, только усилившие его страх. Никогда еще пустота не была такой пугающей. Его системы не смогли ничего обнаружить на четырех улицах, пересекавшихся в паре механометров перед ним. Улицы, как спящие змеи, когда-то наводненные жизнью, теперь лежали пустыми в полном одиночестве, холодный металл заменил их былую пышность. Живые мертвецы – это слово подходило к ним лучше всего.

Пальцы меха, потянувшиеся к кнопке на боку головы, дрожали. Кнопка появилась на его шлеме совсем недавно, и он не сразу ее нашел.

- Запрашиваю координаты для извлечения… к-конец связи, - сказал он с неловкостью гражданского, не привыкшего к войне, несмотря на то, что был ее жертвой с самого создания.

Он уже собирался повторить снова, уверенный в том, что сделал что-то неправильно, когда внутри его головы раздался жесткий металлической голос.

- Координаты 75, 0, 0, 8, сектор Пакс-7. Продолжайте.

Он попытался вздохнуть. Сектор Пакс – 7… не так далеко отсюда, а в особенности для такого меха как он, привыкшего к долгой ходьбе. Другие, более привилегированные, эти поствоенные модели, которые носили инсигнии и считали себя богами, подумали бы, что это место слишком далеко, но не он. Когда кружишь по улицам города-государства в поисках капли энергона или брошенной запчасти, не существует такой вещи, как «далеко».

Но потом меха почувствовал на своей спине чей-то взгляд, обжегший его как луч плазмы… и это расстояние показалось ему бесконечным.

Он двинулся вперед, ведя дрожащей рукой по стене, сосредоточившись на холодном металле, к которому прикасались его пальцы и слепо ища ложного ощущения безопасности. На этих пустых улицах не звучало ни единого звука, ни было ни одной энергетической метки, никого... и, тем не менее, он чувствовал, что был не один.

Он вспомнил, с кем должен был встретиться. Один из тех последних моделей, которые сражались в других мирах, органических мирах… сикер. Он даже не знал, автоботом тот был, или десептиконом. Он слышал только, что этот сикер был хуже членов обеих фракций, вместе взятых.

Меха взглянул вниз, на свои старые, голые грудные панели, на которых единственным знаком был страх. Когда органические боятся, подумал он, у них так же быстро поднимаются и опускаются грудные панели, или что у них там есть, как его грудные панели сейчас? И их жизненная влага так же болезненно прокачивается через энергетическое ядро, когда страх просачивается каплями смазки и стекает по их лицу…

Он подавил дрожь и сделал еще один шаг. Его сенсоры были ненадежны, он не мог доверял тому, чего не видел или к чему не мог прикоснуться. Правда была сокрыта вуалью тайны, ее обвивали призрачные щупальца мифов. Йакон был мертв, но его сердце все еще билось, посылая крики агонии и корчась в собственных развалинах, каждый пульс как отрицание этих темных улиц, в которых зарождалось что-то низшее, чем жизнь.

- Это не на самом деле, это не на самом деле, - повторял он свою мантру, пытаясь убедить себя в том, что никого, кроме него, здесь нет, в том, что улицы не хотят его проглотить. Так рождаются суеверия и ночные кошмары… 

Награда была высока. Много энергона, ремонт, защита, место в новом порядке, который установит победитель, когда раздавит врагов…

Йакон сошел с ума, но зачем городу обращать свой гнев на него? Он ему не навредил… пока еще.

Короткое замыкание в лампе над головой заставило меха подскочить. На мгновение еще один свет, кроме лун Кибертрона, коснулся его местами покрытого ржавчиной лица. Дождь искр был как привидение. Он напомнил ему кислотный дождь. Сколько капелек кислоты жгли его броню в старые и почти позабытые времена, когда он, и война, были молоды?

Последняя искра еще не упала на землю, а меха уже двинулся вперед, его ржавые серво двигались в лунном свете с необычайной скоростью. Ему осталось только пересечь площадь, и он будет там, на узкой улочке, ведущей к туннелю и дальше к пригороду Йакона. Почему бы Йакону не отпустить его? Он столько раз был здесь, попрошайничая, обыскивая развалины… Зачем Йакону обращать свой гнев на одного из самых неудачливых сынов?

Его суставы двигались без скрипа, напоминая ему о лучших временах, временах, когда он был молод. Но сейчас скорость ему придавала не молодость. А страх, чистый и примитивный, страх, не делающий различий между органическими существами и механоидами.

Праймус, больше всего на свете он сейчас хотел бы, чтобы его блок трансформации был исправен.

Он слышал свои шаги, доказательство того, что он существовал здесь и сейчас. Йакон слышал его тоже.

- Пожалуйста, позволь мне пройти… - взмолился он, обращаясь к отцу всех городов-государств.

Потом он понял, что не слышит ничего, кроме шума собственных шагов. Больше никакие другие звуки не достигали его аудиорецепторов. Пыль, обломки, темные окна… все молчало, все было парализовано в тот самый момент, когда он понял, что в городе, лишенном энергии не может быть короткого замыкания.

Лампа… что питало лампу?

Он уже почти добрался до нужного места, когда понял, что все бесполезно. Что бы он ни сделал, все было бессмысленно. Йакон наблюдал за ним, и Йакон гневался.

Он не удивился, когда снова прозвучал звук, неразборчивый, но резанувший аудиорецепторы.

И он пришел не один.

Может, если бы боль не была так невыносима, он успел бы понять, что этот треск издает его собственная лопающаяся проводка. Может он успел бы почувствовать пустоту в груди и понять, что его камера искры вырвана, поднесена к его лицу и раздавлена прямо перед гаснущей оптикой. Может…

Но он этого так и не узнал. Единственное, что боль позволила ему разобрать – это собственные отчаянные стоны агонии.

Он не увидел, как скрючилась в пыли его искалеченная рука и пальцы процарапали полосы в поверхности в тот неповторимый наноклик, который стал самым последним в его жизни.

________________________________________

Во сне все всегда было бело. Громадное, бесконечное пространство белого, контрастировавшее с темнотой его радара. Там было мирно, но этот мир был вызван всего лишь полной пустотой. Ветер жестко рвал его аудиорецепторы и фюзеляж, колол его миллионами морозных игл. 

Любопытно, но он не чувствовал боли, или был к ней абсолютно равнодушен. Все его внимание было сосредоточено на двигателях, разогнанных до максимума в попытке добраться до света перед носовым конусом. Его чип равновесия сдался перед бесконечностью. Он не знал, в каком направлении летит. Несмотря на яркий свет, ему казалось, что он летит вслепую. 

Возможно, он летел вверх, или даже падал в нескончаемую пропасть. Он знал только, что наверху был свет. Он называл его светом, но на самом деле отличал от окружающей белизны только потому, что он был теплым. Он хорошо помнил это ощущение, несмотря на то, что оно было таким давним и невозможным. Он помнил его так отчетливо и так сильно тосковал по нему, что даже не стыдился этой своей слабости. 

Белизна открылась, показав свою нескончаемость. Он знал это место, помнил его холод. Оно принадлежало миру, который никогда не был его, тот же мир, что лицезрел искаженность его души. Его приветствовали фиолетовый и красный, и каждый заставлял выбрать определенное направление полета. Он достиг той точки, начиная с которой не мог бы больше делить себя. 

Ветер был необычно силен. Он попытался отрегулировать внутреннюю температуру, но безуспешно. Энергетическое ядро продолжало мерзнуть, и искра мерзла тоже. Свет вдали был ярким и теплым, но не приглашающим. Но и не отталкивавшим его, всего лишь искушающим, манившим невидимыми пальцами, которым никогда к нему не прикоснуться.

Он это осознавал и, тем не менее, все равно принимал правила игры. Он был не более чем игрушкой.

Он летел вслепую, и он летел в никуда.

________________________________________

Она существовала ради того, чтобы доставлять удовольствие. С самого начала, с тех пор, как осознала себя в он-лайне, единственной ее функцией было удовлетворение других меха. И все они были похожи друг на друга; она желала давать им наслаждение, но не стремилась получать его взамен. Поэтому-то стоны ее собственного удовольствия сейчас звучали так странно, поэтому она удивилась внезапному желанию отменить программный код, который предохранял ее от перезагрузки. Жажда экстаза никогда еще не была такой сильной.

Номер 3-Б застонала, сжимая пальцами плечо, бывшее так близко к ее лицу. Ее корпус прижимался к другому корпусу в бесконечной симфонии металлического скипа и скрежета и звуков энергетического обмена, обозначавших предельное единение двух кибертронских тел. 

Он был очень красив. Неудивительно, ведь он был сикером. Поговаривали, что сикеров создали красивыми намеренно, чтобы отвлекать внимание врагов во время боя. Кое-кто даже осмеливался утверждать, что это сам Праймус вложил совершенство в их конструкцию, дабы затем наслаждаться видом прекрасных крылатых существ.

Но реальность была намного менее романтичной. Сикеры были совершенными в своей смертоносности созданиями, интересующимися только собой и небом, которое провозглашали своей единственной любовью. То высокое положение, которое они занимали в военной иерархии, происходило не от их красоты, а от их скорости и выдающегося умения убивать.

Она посмотрела на пальцы, сплетенные с ее пальцами. Трудно представить, что эти сильные серые руки обагряла кровь врагов. Фиолетовый не шел этому сикеру, но он носил его на крыльях и плечах, там где специальные знаки обозначали его высокий ранг.

Он был в борделе пока всего несколько раз, но она быстро научилась распознавать едва заметные знаки, которые подавало его тело. Когда его оптика затуманилась и губы до боли сильно прижались к ее губам, она усилила поток энергии до предела, ведя его к той точке, откуда не было другого выхода, кроме экстаза. Это был момент его полной беззащитности, когда он достигал пределов реальности и погружался в тот мир, где от меха оставалась только примитивная, но чистая сущность.

Он перезагрузился, как всегда молча. Номер 3-Б потеряла счет всем тем меха, которые перезагружались на ней, но она не могла бы вспомнить ни одного, кто не издал бы при этом стонов страсти. С самых ранних времен, когда она была наложницей известного сенатора, до последних ворнов, когда война превратила ее в игрушку для многих, стоны всегда были тем жалким ответом, которые она получала от удовлетворенного клиента … или насильника.

Но серо-голубой сикер никогда не стонал. Он просто оставался на ней, пока волны его удовольствия медленно гасли и системы перестраивались, снова возвращая его к той тяжкой ноше, которую он на мгновение сбросил в ее объятиях. Он искал не удовольствия, она уже поняла. Ему нужно было освобождение, пара нанокликов, когда он мог сбежать от себя и забыть о том, кто он есть.

- Господин… - прошептала она. Она всегда обращалась к нему таким образом, спросить его имя ей никогда и в голову не приходило. Она слышала, что это очень важный офицер, приближенный самого верховного главнокомандующего десептиконов…

- Не желаете ли куб энергона, мой господин?

Он ответил не сразу. Он очень редко с ней разговаривал, но, тем не менее, она чувствовала себя спокойно в его присутствии и не только потому, что он пока был единственным десептиконом, который не пытался избить или унизить ее. Он брал ее без насилия, в отличие от большинства своих сородичей, которые получали особое удовольствие от доминирования. Но и особенно нежным он тоже не был, его страстью управляло нечто, отличное от любовного желания.

Интерфейс-боты лучше, чем кто-либо другой, знают, какие пятна лежат на искрах других меха. Искра этого сикера не была запятнана, она была разорвана на куски.

Его оптика зажглась, медленно возвращаясь к своему обычному ярко-красному цвету.

- Я не господин, - сказал он, отвергая и титул, которым она его наградила, и энергон. Он медленно вытащил интерфейс-кабель из ее порта и сел на краю кровати.

После акта прикасаться к нему не было необходимости, но, тем не менее, она продолжала это делать. Ей нравились его широкие плечи, нравилось проводить пальцами по совершенному металлу крыльев. Сложно было поверить, глядя на него сейчас, когда он закрывал грудные панели после мгновений страсти, что он летал в Кибертронском небе и небесах чужих миров уже тысячи ворн. По-крайней мере, другие так утверждали.

Ее рука скользнула дальше, лаская желтое стекло кокпита. Может он снова займется с ней интерфейсом. Иногда такое бывало, если ему позволяло время и его собственная тоска.

Но на этот раз возникло новое препятствие, о чем возвестило легкое жужжание его коммуникатора. Он поднялся и отошел на другую сторону комнаты. В приглушенном оранжевом свете она увидела, как черты его лица ужесточились, и алый цвет оптики приглушила хмурая озабоченность. Он говорил, сильно понизив голос, но она расслышала пару слов, касающуюся каких-то координат и какого-то пропавшего.

Закончив разговор, он направился к двери, бросив ей перед тем как уйти лишнюю тысячу кредиток и последний взгляд. Их любовные свидания всегда заканчивались таким образом

Она потянулась за деньгами только когда за ним закрылась дверь. Не денег ей хотелось, а его возвращения. Но, как одна из многих загадок, окружавших сикеров, она знала, что никогда не сможет быть уверена в том, надеяться ей на его возвращение или нет.

 

Глава 1 Перекати-поле by just_war

Звучала инопланетная мелодия и отсвечивали желтым на черно-фиолетовой броне вспышки далеких взрывов. Еще слышен был металлический стук – это турбины-каблуки стучали по крыше коммуникационной башни – этот стук не был ритмичным, но аккомпанировал песне, которую кибертронский город-государство Калис слышал в этом цикле уже бесчисленное количество раз.
Никто не знал, каким образом Деформер научился свистеть, никто, даже он сам. У него не было белковых органов, которые бы это позволяли, но каким-то образом он приспособился использовать для этого глоссу и части губ. Умение свистеть он приобрел за время своего долгого пребывания на Земле. Не имело значения, что в онлайне из тех четырех миллионов он пробыл всего пять лет; по его меркам это все равно это было слишком долго.

Набухали почки и воздух был странно свеж
Кажется, это было сто лет назад

Он никогда не старался запомнить слова песни и поэтому нахмурился, когда они вдруг всплыли у него в процессоре. Зато мелодию он выучил хорошо; она застряла в блоках его памяти с самого первого раза, как он ее услышал, и с тех пор он неосознанно начинал ее насвистывать каждый раз, когда его разум становился слишком рассеянным для другого вида деятельности.
Мэри и я, мы сидели у ворот
И глядели на драконов в небесах

Тот день…. Тот день… он вспомнил тот день. Очередная вылазка на очередную людскую нефтеперерабатывающую платформу… что там может быть нового?
На платформе лежали люди, серый асфальт был сплошь забрызган их кровью и кусками внутренностей и Деформер был уверен, что это его рук дело. Он появился на платформе в своей обычно манере - сначала стреляй, а потом смотри по сторонам. Конечно, может ,первым добрался до людей Грабитель … но вряд ли. Когда Деформер начинал телепортироваться, ни один кибертронец не смог бы сравниться с ним в скорости, даже Старскрим.
Там , дальше, были еще люди, разумеется, все деактивированы вперемешку со своими внутренностями, но на одного из них Деформер обратил внимание - только потому, что в его скрюченной полуобугленной руке был зажат магнитофон.
Теперь у всех моих друзей на лицах озабоченные улыбки
Как думаешь, может лучше было бы не взрослеть?

Магнитофон все еще работал и он продолжал играть даже когда прибыли остальные десептиконы и избавили платформу от остатков людей. Деформеру эта мелодия понравилась – она не была назойливой или раздражающей и скучная работа по наполнению кубов энергоня под ее аккомпанемент становилась… эээ … менее скучной.
Но когда это воспоминание всплыло в его банках памяти, Деформер нахмурился. Потому, что каждый раз там был он, отравляя воспоминания, так же, как отравил его жизнь.
- Не делай такое вытянутое лицо, Гром? Давай, нам надо наполнить кубы.
- Эта резня отвратительна… и абсолютно бесцельна. Ты можешь хотя бы раз устоять перед искушением повыделываться со своими самонаводящимися ракетами?

Музыка была так хороша, что Деформеру почти удалось проигнорировать гримасу отвращения на лице одного шлакососа, когда этот шлакосос пялился на шлаковых деактивированных хлюпиков…
Ага, Деформеру почти это удалось, но только почти, потому что это повторялось каждый раз; одно и тоже, каждую вылазку, каждое нападение, каждую операцию, всегда был этот неуютный взгляд, обвинявший его в том, что он был самим собой.  Просто удивительно, как Деформер успел привыкнуть к этому взгляду– он чувствует отвращение, он не желает пачкать руки тем, что он называет кровью невинных, он – занудная задница, и так далее и тому подобное – но почему-то каждый раз он не оставлял черного сикера равнодушным, как и любое другое отличие, которое каким-то образом царапало его искру. Шлак, он ненавидел все, что было отличным от него самого. Теперь он ненавидел его!
Деформер скривился и выбросил из головы воспоминания о том дне на нефтяной платформе. Но насвистывать мелодию, почти неосознанно, он не прекратил, в то время как отблески огней отдаленной битвы все так же расцвечивали его корпус.
Деформер ухмыльнулся, чувствуя, как высокозаряженнный циркулирует по его топливной системе. В скольких битвах он побывал? Триллионы, их должно быть триллионы… Ну, может и не так много, но все равно.
- Ха! И не сошел еще с конвеера тот засранец, который меня заоффлайнит! – выкрикнул он в черное небо, потрясая кулаком. Потом снова вернулся к созерцанию битвы. От поля боя его отделяла пара механомиль, но запах сражения все равно доносился до его сенсоров.
Это была скорее небольшая стычка, чем полноценный бой, еще одна горстка автоботов решила поиграть в героев и остановить продвижение десептиконов вглубь города-государства, ставшего автоботам новой столицей.
В идеальном мире он был бы там, один из завоевателей, убивая одного автобота за другим и покрывая себя славой, так же, как в тот славный первый раз, когда триада Деформера, повинуясь приказу Мегатрона, уничтожила медицинский центр в Йаконе и положила начало войне.
- Скольких подстрелил? – спросил Колун, когда он вернулся, покрытый кровью и славой.
Он ответил с гордостью, потому что ощущал именно гордость
- Двадцать.
- Шлак, ты просто засранец!

Ах, эти конусоголовые, всегда ноют, всегда мучаются осознанием собственной никчемности.
Ладно, может и не двадцать, но он собственноручно отправил в бездну по крайней мере семерых автоботов. Один из них, как он узнал позже, был братом тех психованных автоботских Ламборджини… Поделом им. Интересно, знают ли они, что это из-за него они из тройни превратились в двойняшек.
Это воспоминание улетучилось так же быстро, как предыдущее, торопясь исчезнуть, прежде чем там появится он и снова все испортит…
Деформер невольно поежился и подтащил свой наэнергоненный корпус ближе к краю узкой крыши коммуникационной башни, его турбины-каблуки проминали исцарапанный металл на самом краю крыши, презрев бездну, разверзшуюся внизу.
Как и остальные сикеры, он абсолютно не обращал внимания на то, какое расстояние отделяет его от земли. Высота никогда не была его врагом; единственное, что у него оставалось –это небо, ему единственному он мог верить и только его теперь мог любить.
Его мучил холод. Он повысил внутреннюю температуру, но это мало помогло. С тех самых пор, как единственный меха, которого он раньше называл братом, внезапно вылез со своим большим откровением и решил поиграть в добренького автобота, энергетическое ядро Деформера упорно продолжало мерзнуть.
Отдаленные взрывы только усилили его гнев. Идеальный мир, идеальный мир… В идеальном мире он был бы там, может быть – командиром звена. Когда-то – неужели это было так давно? – он был одним из элитной сикерской тройки Мегатрона, он был шлаковым богом… а теперь превратился в мусор, мусор, насвистывающий шлакову земную песенку. Никогда он не чувствовал себя таким бессильным, его бывшее положение превратилось теперь в одно горькое воспоминание. Ирония заключалась в том, что с тех пор прошла всего лишь пара десятков циклов. Можно ли прожить целую жизнь за несколько дней? Может быть и нет, но то наверняка, что за несколько дней ее можно уничтожить.
Деформер поднялся и, чтобы удержать равновесие, ухватился за одну из тонких антенн башни. Он поднял правую руку и направил ее вдаль. Если бы в его нынешнем наэнергоненном состоянии система прицеливания была хоть чуть более послушной, все было бы очень просто. В конце концов, идет бой. Никто и не заметит, что смертельный выстрел был сделан из места, далекого от поля боя. В отчете будет сказано, что какому-то автоботу повезло удачно выстрелить и сопутствующие повреждения оказались слишком тяжелыми… но этот новенький героический и загадочный командующий все равно падет. Ах, какая большая потеря… Мегатрон прикажет провести погребальную церемонию, подобающую его рангу и его имя будет высечено в десептиконском Зале Славы, может даже будет статуя… Но он все равно будет мертв, и не увидит своей посмертной славы, полученной ложью и слабостями, подходящими его настоящему знаку. Деформер глуповато хихикнул, размышляя, выделят ли автоботы место в своих банках памяти для этого проклятого имени, когда узнают о его уничтожении… хех, он был одним из них, в конце концов, он носил их знаки, они ему доверяли, и он пырнул их ножом в спину…
И Деформер? Может, он ничего и не скажет, не будет пятнать героическую память о шлаковом автоботе и  позволит ему покоиться в славе. В конце концов, Деформеру ведь приходилось молчать все это время, не так ли? Несмотря на то, что его предали, он молчал… и все потому, что любил этого меха, потому что он был его братом…
Ноги Деформера подкосились и он упал. К его сожалению – не в бездну. Спина сикера гулко стукнулась о крышу башни и Деформер начал стрелять из наручных пушек в небо, его единственную оставшуюся любовь.
- Поматросишь и бросишь, точно, я знаю, - полупропел, полувыругался он, едва сдерживая рвотные позывы. Он выпил слишком много, больше чем хватило бы любому Кибертронцу, чтобы отключиться, но, тем не менее, вот он здесь, чувствует себя исключительно паршиво, но функционирует, учитывая даже то, что он медленно разрушает самого себя.
Он перестал петь и снова заговорил в никуда.
- Тебя всегда рвало после высокозаряженного, Гром…
Когда его оптика заблестела, он заставил себя не обращать на это внимание.
Этот шлакосос был у Деформера в руках, буквально. Не только его секрет, но и его жизнь – на расстоянии выстрела, того выстрела, который должна была сделать именно пушка Деформера, это будет честно… Если кто-то и должен убить предателя, так это его брат. Так было бы идеально.
Но идеальность в этом цикле ему определенно не давалась.
Он встал на одно колено и прицелился. Темнота, дым и перекрещивающиеся лазерные лучи нисколько не способствовали выполнению этой задачи, и расстояние не способствовало тоже… Система прицеливания Деформера позволяла ему поймать на мгновение фигурки сражавшихся и несколько трупов павших, и все. Он сейчас не отличил бы десептикона от автобота, а тем более не узнал бы среди них того, кого искал – издевательскую смесь двух знаков.
Он опустил руку, гудение тонкого ствола пушки было почти болезненным.
Тем не менее, он ясно понял, что победитель уже определился. Десептиконы выиграли бой и продвинулись еще на один шаг в завоевании Калиса.
Да, в идеальном мире он был бы частью этой победы.
Но его жизнь перестала быть идеальной, и, похоже, навечно.
И ему было холодно, так шлаково холодно.
С этого дня он больше никогда не насвистывал земных песенок.
________________________________________
Громовержец толкнул очень старую дверь Масленки и внутри его поприветствовал приглушенный свет и запах топлива. На его пальцах появился ржавый след, в дополнение к тем царапинам и выбоинам, которые недавняя битва оставила на его корпусе - напоминание о том, что другие назвали победой.
Он предпочел бы остаться неузнанным и место этому вполне способствовало, потому что было полупустым и откровенно запущенным. Он не был здесь тысячи ворн, но, как ни странно, в старой Масленке время, казалось, остановилось. Она выглядела точно такой же грязной дырой, как и в те времена. Казалось, что ни война, ни деактивация не способны повредить самой печально известной таверне Йакона, месте, в котором обычно заканчивались походы его и двух его собратьев после того, как излишки энергии и энергоновые кредитки оказывались полностью растрачены в разнообразных домах удовольствия. Такова молодость; юные верят в то, что они неразрушимы и способны навалять целой вселенной по самые закрылки, а на следующий день навалять ей снова. Громовержец находил забавным, сколько бывших сокурсников из военной академии, а теперь закаленных десептиконов, предпочли и по сию пору оставаться в этом заблуждении. А остальные просто были мертвы.
Негромкое постоянное гудение генераторов объясняло наличие света. Даже мигающий, он давал иллюзию жизни в обрекшем себя на смерть городе. Йакон сопротивлялся полной деактивации и, как заботливая мать, не отверг своего неблагодарного сына, вернувшегося в место, где его сомнения первый раз всплыли на поверхность.
- А вот и он, победитель битвы за Калис… Где же твоя личная охрана, герой? По рангу она теперь тебе положена.
Громовержец повернулся налево. Его аудиорецепторы уловили направление, откуда раздался голос, но в самый темный угол таверны он двинулся, больше повинуясь инстинктам – там все еще стоял старый столик их триады, помеченный их инициалами и уютно спрятавшийся в полутьме за другими ржавыми столами.
- Твоей личной охраны я что-то здесь тоже не наблюдаю, - грубо ответил на приветствие Громовержец и без колебаний сел напротив другого меха за тот самый столик.
Скандалист нахмурился, но, казалось, нисколько не возражал против компании Громовержца.
- Хвост из лакеев, которые постоянно целуют твою корму  - это во вкусе Взрывалы, а не в моем… Особенно после того, как у меня было на несколько тысяч ворн постоянное наказание в виде двоих из них.
Громовержец слегка улыбнулся, устраиваясь поудобнее на стуле напротив Скандалиста. Это было правдой – какие бы гадости ни говорил его бывший командир, ему уже не удалось бы его задеть.
- Не припомню, когда это я целовал твою корму, – сказал он. Он мог бы сказать «И я тоже по тебе соскучился, Сканди» и ответное выражение лица Скандалиста было бы точно таким же. Каким непривычным выглядело его лицо, когда на нем не было гримасы презрения или насмешки…
- Давай выпьем за это, - сказал Скандалист, поднимая руку и щелкая пальцами. Бармен, должно быть, старался не упускать из виду своего полускрытого в тени, но заметного гостя, потому что он тут же начал наполнять стакан.
- Я не пью высокозаряженный, как и раньше, - мрачно сказал Громовержец.
- Вернее, пьешь только когда ты со своими сородичами. Это ты, должно быть, хочешь сказать? Если это тебе поможет, можешь представить себе, что у меня на крыльях автоботские знаки.
Если бы это слова произнес кто-нибудь другой, он получил бы вполне определенный физический ответ. Но Громовержец и Скандалист так многое пережили вместе за последние ворны, что стали выше дешевых провокаций.
- Хорошо, тогда ты можешь представить, что я – это кто-то, кто хочет выпить с тобой просто потому, что ему приятно тобой общаться.
- Туше, - сказал Скандалист, не пытаясь подавить легкую ухмылку. Бармен поставил на стол полные стаканы и поспешил убраться прочь.
- Это всего лишь масло, - пояснил Скандалист, видя с каким недоверием Громовержец покосился на стаканы, - Нельзя сказать, чтобы высокозаряженный в эти дни был у нас в изобилии … Странно, учитывая что мы, ммм… как там сказал Мегатрон? Ах, да… выигрываем войну.
Громовержец взял стакан и нахмурился.
- Мы ничего не выигрываем.
- А, ну наконец-то кто-то со мной согласен. Приятно видеть, что в ком-то еще сохранились остатки здравого смысла… Но, мне не стоит удивляться - ты ведь автобот. Как бы я не презирал твоих жалких сородичей, должен признать, что у автоботов недостаток врожденной храбрости компенсируется хотя бы минимумом мозговой деятельности.
- Ты даже не поверишь, насколько мало у автоботов храбрости, Скандалист…
- Это сарказм, Громовержец, или это заговорила твоя автоботская сторона? – Сказал Скандалист, почти опустошив стакан одним большим глотком и немедленно скривившись. – Бе! Земное топливо - и то было приятнее, чем это дерьмо.
Когда запах, издаваемый темноватым маслом, достиг обонятельных сенсоров Громовержца, он подумал, что Скандалист, похоже, прав. Тем не менее, он сделал небольшой глоток.
Тихий щелчок внутри компонентов процессора Громовержца сигнализировал о начале сеанса связи. Громовержец не удивился, хотя Скандалист последний раз использовал эту частоту, когда они были кадетами в Военной Академии. Он ждал этого с самого первого момента, как вошел в таверну.
- За тобой следят? – спросил Скандалист.
- За мной всегда следят, - ответил он так сухо, как только мог, хотя Скандалист не мог слышать его голос, а получал только зашифрованное сообщение.
- Слышал о твоей победе в Калисе, - сказал Скандалист, понизив голос и возвращаясь к началу их небрежного разговора. – Очень впечатляет.
- Чего тебе нужно, Скандалист? Зачем ты захотел здесь со мной встретиться? – передал Громовержец, в то время как его вокалайзер озвучил совсем другой ответ.
- Не стоит придавать так много значения сплетням.
- Мы не друзья, - гласило следующее зашифрованное сообщение от Скандалиста. Даже учитывая, что то были всего лишь буквы, отразившиеся в его ЦПУ, холодный тон фразы ощущался даже через виртуальную связь.
- Да, мы не друзья. – ответил Громовержец, надеясь, что его слова будут нести ту же сухость, с которой он произнес бы их вслух.
- Мегатрон послал тебя воевать в Калис… - негромко продолжил Скандалист, - Поздравляю. Знаешь, сколько таких заданий он давал мне? - Произнося это, он одновременно передавал:
- Так что, будь уверен, мои слова продиктованы не дружескими чувствами.
- О, я бы и не посмел подумать иначе,
- передал в ответ Громовержец, слегка наклоняясь к бывшему командиру.
- Семьсот тысяч тридцать шесть. Я был в твоей тройке на каждом из них, помнишь?
Скандалист нахмурился.
- Вторую часть ты мог бы и не говорить.
- Мне стало известно, что два солнечных цикла назад был перехвачен сигнал СОС, источник которого находился поблизости от Имперского Амфитеатра. С кем ты собирался встретиться?
Громовержец замолчал на несколько мгновений. Его разум еще никогда не взламывали, насколько ему было известно, так что он не мог бы быть уверен, не прослушивает ли Бархан его процессор прямо сейчас.  Но он отбросил эту мысль - не стоит быть таким параноиком. Может Бархан и телепат, но он не всемогущий господь. Кроме того, Громовержец и до этого уже рисковал слишком многим, чтобы жить в постоянном страхе.
- Почему ты думаешь, что этот сигнал был адресован мне? – спросил он на секретной частоте, внимательно изучая выражение лица Скандалиста.
- Не беспокойся, Скандалист. До полной победы над Калисом нам еще очень далеко. Так что у тебя будет много возможностей продемонстрировать Мегатрону свою полезность.
Скандалист в гневе сузил оптику.
- Поосторожнее, Громовержец… Не слишком ли много у тебя появилась уверенности с тех пор как ты стал командиром отряда. Знай, что пара побед еще ничего не значит, особенно на войне.  - Скандалист еще не закончил говорить, а в процессор Громовержца уже поступило новое сообщение:
- Я думал, что у нас с тобой есть уговор насчет жалкой лжи. Кто этот меха, Громовержец? Почему он внезапно исчез с радара спутника?
Два пьяных солдата, по виду собравшиеся заняться интерфейсом прямо сейчас, врезались в их столик едва не пролив содержимое стаканов сикеров. Одного взгляда Скандалиста хватило, чтобы они немедленно убрались вместе со своей страстью.
- Я это знаю, и, видимо, еще лучше, чем ты. Что тебе дали твои победы, Скандалист? Я бы сказал, не больше, чем твои поражения, - ответил Громовержец, поднося к губам стакан с маслом, - По поводу меня можешь не беспокоиться, главнокомандующий ВВС. Твой пост меня не интересует.
- Он никогда не называл мне своего наименования, но я знаю, что он был гражданским. Один из моих сикеров должен был подобрать его на окраине Йакона, но он в условленном месте не появился. Откуда ты знаешь, что он исчез? Не думал, что наблюдение за Йаконом до сих пор не снято.
- Ну и дурак, если не интересует. Ты думаешь, что высоко взлетел, но правда в том, что ты всегда будешь ниже меня.
- Я уже сказал тебе. Твой загадочный бродяга был очень осторожен, но все равно наблюдатели Бархана его засекли. У этого шлакососа глаза везде, но тебе повезло, что он в это время был занят другим заданием Мегатрона.
Эти слова заставили Громовержца нахмуриться:
- Почему ты так в этом уверен?
- Потому что я перехватил сообщение прежде, чем оно достигло местоположения Бархана. Похоже, я в очередной раз спас твою задницу.
- Похоже на то… И, полагаю, ты теперь ждешь от меня благодарности.
- Оставь. Когда придет время, я выставлю тебе счет. А пока, не желаешь ли продемонстрировать мне свои добрые намерения и рассказать о том, что за дела у тебя были с этим бродягой? Зови это просто любопытством.
- Ты сам сказал – получишь оплату потом, когда придет время. Все, что я могу тебе сейчас сказать – это то, что у этого меха были кое-какие схемы, нужные мне для того, чтобы проникнуть в Калис.
- Неужели?
– Очевидно, Скандалист на это не купился. Он поднял руку и щелчком пальцев подозвал бармена, не отрывая взгляда от Громовержца и изучая его так пристально, что голубому сикеру на мгновение показалось, что с него сняли броню.
- Так чем же ты здесь занимаешься, Громовержец? – наконец, заговорил Скандалист вслух. – Любой другой десептикон на твоем месте полетел бы в Даркмаунт, праздновать победу, или даже в старый добрый Каон… Что привело тебя в город, который ты так изящно вырубил в свое время?
В то же время он продолжил и их шифрованную беседу.
- Так, значит, схемы? Которые, возможно, у тебя уже в руках, если они вообще существуют. Я не смог отследить бродягу после того, как он послал тебе сигнал СОС. Его местонахождение неизвестно.
- Неизвестно его местонахождение, но не его судьба.
Его убили. – Громовежцу было неспокойно , но лгать Скандалисту не имело смысла. Безопаснее было кое-что умолчать, особенно когда имеешь дело с меха, который может с одинаковой легкостью предать тебя или помочь тебе, в зависимости от того, что в данный момент для него выгоднее. Так было всегда, с тех самых пор, когда они были кадетами.
- Это ты в нашей тройке всегда был гением, Скандалист. Так давай, скажи, что меня сюда привело?
- Явно не ностальгия по старой таверне, - сказал Скандалист, понизив голос. – Пару дней назад я бы еще счел это предполагаемой причиной, но не сейчас… И не жажда славы. Должна пройти вечность, прежде чем ты начнешь торжествовать по поводу побед, которых таковыми не считаешь. Тогда остается третий вариант: команда начальства. Ты здесь, потому что тебя вызвал Мегатрон, верно?
Громовержец слегка ухмыльнулся. Это была опасная игра… и она была такой с самого начала. Он и Скандалист установили ее правила с тех пор, как оба вернулись на Кибертрон. Здесь не было мышек и не было кошек; два меха вступили в кратковременный союз, который неизбежно закончится смертью одного из них. В этот момент Громовержец мог бы убить Скандалиста с такой же непринужденностью, с какой выпил бы стакан дешевого масла. В конце концов, несколько циклов назад он едва не сделал это … и был уверен, что и Скандалист сможет вырвать искру из его груди без малейших колебаний. Двух сикеров связывали уникальные отношения, они оба соперничали, оба не доверяли, оба жаждали сделать первый выстрел. Они были этим обязаны друг другу; братство тройки на многие ворны.
- Значит, этого бродягу убили… - Передал Скандалист возвращаясь к той теме разговора, которая интересовала его на самом деле. – Откуда ты знаешь?
- В его энергетическое ядро был встроен скрытый жучок. Он перестал функционировать ровно через тридцать одну астросекунду после того, как был передан сигнал СОС. Сигналы жизненных функций внезапно прекратились, его искра погасла.
- Кто его убил?
- Это я и собираюсь выяснить.

Громовержец обнаружил, что молчание между ними слишком затянулось, и поспешил снова заговорить вслух, специально для тех аудио, которые могли бы их подслушать.
- И тебя он вызвал тоже. Или это не из-за Мегатрона ты прилетел в Йакон? Зачем бы еще десептиконскому командующему ВВС сидеть в подобном месте и отравлять этим пойлом свой блестящий процессор, когда он мог бы, вместо этого, купаться в лучах славы последних побед? Ах, да… у тебя же нет последних побед. Мегатрон послал в Калис меня, а не тебя.
Гримаса гнева, появившаяся на лице Скандалиста была бесценна. Так легко оказалось наступить Скандалисту на его самое чувствительное место. Он всегда был завистливым сукиным сыном и никогда не перестанет завидовать.
- Поосторожней в выражениях. Ты же не хочешь взглянуть на мою выставку трофеев, правда ведь?
У Громовержца внезапно возникло ощущение, что на этой выставке заготовлено место для его головы. Странное чувство только усилилось, когда пришло следующее зашифрованное сообщение от Скандалиста
- Громовержец, ты веришь в привидения?
Голубой сикер нахмурился.
- Поверь мне, Скандалист. У меня нет ни малейшей охоты смотреть на пепел твоей былой славы.
Скандалист ухмыльнулся и потер щеку, снова буравя бывшего солетника пронзительным взглядом.
- Тогда, возможно, тебе придется поверить, Гром… У меня есть предположения о том, кто убил твоего загадочного бродягу.
Разумеется, Громовержец слышал сплетни о том, что по мертвым улицам Йакона ходит что-то страшное.
- Я не суеверен, - передал он с ударением.
- А кто здесь говорит о суевериях? По крайней мере, ты мог бы быть чуточку поосторожнее. Позволишь себе быть слишком самоуверенным – и дорого за это заплатишь. – Фыркнул Скандалист, допивая масло из своего стакана и, затем, проделывая то же самое со стаканом Громовержца – жест близости, которую он не позволил бы себе ни с каким другим меха. Громовержец внутренне выругался. Когда это он и Скандалист успели стать друзьями? Они недавно чуть не убили друг друга, чтобы понять, как всегда были близки. Но, все равно, их союз был очень хрупок, и ему суждено было закончиться смертью одного из них. В каком-то смысле, это было грустно.
- Тебе тоже следует быть более осторожным, Скандалист. – Передал Громовержец, - а то кому-нибудь может показаться, что ты обо мне беспокоишься.
Скандалист разразился смехом.
- О том, что такое слава, ты пока еще и понятия не имеешь, идиот! Хотя, я бы сказал, что в области пепла ты эксперт…
- Не обманывай себя, Громовержец. Мертвый ты мне не нужен… пока что.
Громовержец ухмыльнулся и поднялся из-за стола. Скандалист – единственный оставшийся у него друг… Эта мысль была жалкой сама по себе. Тем не менее, он, не спеша, обогнул стол и взял бывшего командира за руку.
- Ну, раз нас обоих вызвали в Йакон по одной и той же причине, что ты скажешь на то, если мы полетим вместе? Как в старые добрые времена.
Скандалист поднял голову и уставился на него, но вырвать руку из руки Громовержца он не пытался.
- Я собираюсь тебя убить, Громовержец и этот день уже недалек. Ты ведь это понимаешь, не так ли?
Ухмылка на лице Громовержца не исчезла:
- Ты попытаешься меня убить, но у тебя это не получится.
Скандалист фыркнул и встал, кладя руку на плечо голубого сикера.
- Почему бы и нет? Мне всегда нравилось заставлять тебя глотать выхлоп моих турбин.
Они оба расхохотались и, идя к выходу, еще продолжали смеяться. На мгновение, смех был таким искренним, что Громовержец не смог удержаться и обернулся, чтобы бросить последний взгляд на тот столик. Сейчас он бы все отдал за то, чтобы вернуть старые времена и за то, чтобы третий стул за ним тоже был занят.
Но старые времена не вернуть. Один сотриадник его ненавидит, а второй должен будет стать его жертвой или палачом.
Какие шутки иногда выкидывает жизнь.
To be continued.

Глава 2 О клоунах и факсимиле by just_war
Зраак! Зраак! Зраак!
Один, два, три выстрела
Один, два, три автобота-факсимиле
Все они остались стоять
Хмурая гримаса.
Досада.

***


Громовержец был не из тех десептиконов, которые любят гадать, что происходит за закрытыми дверьми – и оказаться там он тоже никогда не хотел. Да и, для начала, типичным десептиконом он никогда не был.
Поэтому то, что он был сейчас по другую сторону закрытых дверей для него ничего не значило, ни полированный стол перед ним, ни высокопоставленные офицеры, сидящие за нем в напряженных позах.
Он украдкой посмотрел на стол. Круглый… Громовержец когда-то читал о человеческом правителе, который когда-то завел себе круглый стол затем, чтобы его подчиненные не чувствовали, что он стоит над ними. Сомнительно, что то же самое было верно и в случае с Мегатроном, но он, разумеется, использовал круглую форму стола не просто так. Это был, как и многое в десептиконской иерархии, мираж, имитация равенства в пьесе, которой дирижировал один игрок.
И у которого были две пешки. Скандалист по правую сторону и Бархан – по левую… Удивительно, как первоначальная концепция круглого стола могла быть так легко искажена. Для Громовержца идеальный круг выглядел больше как квадрат, подиум со всемогущим Мегатроном на вершине. Громовержец был не на многих автоботских совещаниях такого рода, но он видел достаточно, чтобы понять, что заклятым врагам десептиконов не нужны были пустые формы, чтобы продемонстрировать иллюзорное равенство. У них оно просто было.
Совещание было скучным, но никто из присутствующих никогда бы не признал это. Благодаря военному образованию, процессору Громовержца легко было вникнуть во все стратегические ходы, но этот же глючный процессор, всегда вдумчивый и политически некорректный, без промедления напомнил ему о недостатке этики в большинстве стратегий. Воинская честь была давным давно утеряна и десептиконы с каждым днем полагались на действия, больше напоминающих террор. Отвратительно, и тем не менее, Громовержец был усердной и исполнительной пешкой в этой игре.
Он украдкой бросил взгляд остальных меха, сидящих за столом. Большинство из них он раньше никогда не видел, но имел хорошее представление о том, как работает двигатель десептиконской иерархии. За исключением действительно важных фигур, таких как командиры гештальтов и ближайшие лейтенанты Мегатрона, все остальные были разменной монетой, такие же одноразовые пешки, какой был Громовержец.
Он не принадлежал этому месту, и тем более этому столу. Он был солдатом, элитным воином, возможно, но все равно – солдатом. Предательство и обман принесли ему ненужный рост по служебной лестнице и теперь, сидя за этим круглым поддельным столом, он поймал себя на том, что стремится в то единственное место, которое ему осталось, то, которое он все еще считал своим.
Но, похоже, небу придется подождать.

***


Зраак! Зраак! Зраак!
Еще один, два, три выстрела.
Выстрелы поразили только одно из трех факсимиле, но оно осталось стоять.
Шлакова безжизненная штуковина осталась стоять.
Это рык вырвался из его вокалайзера?
Бьюсь об заклад, что да.
Или это было рыдание.
Скайварп помотал головой. Сложно что-то понять, когда в твоих топливных линиях столько высокозаряженного, что кажется, что оно сейчас взорвется или разъест твое внутреннее ядро.
Вот это будет конец: наэнергонился до смерти. Он, бывало, грезил о славной деактивации в битве, как и большинство его собратьев, но по правде говоря, он всегда фантазировал, что его оффлайн случится в руках двух, трех или даже десяти отвязных фемок и каждая из них доведет его до смертельного экстаза.
Он попытался рассмеяться – шлак, и снова это прозвучало как жалкий скулеж.
Он посмотрел вверх.
Вверх?
Да, вверх, потому что он сейчас стоял на четвереньках, глядя на три факсимиле, смотрящих на него в ответ пустой мертвой оптикой, такой же пустой, какой он сейчас ощущал свою камеру искры. У того, у которого не было половины шлема, и по которому он стрелял, был самый издевательский взгляд, взгляд ранящий больнее всего.
Злость моментально исказила привлекательные черты лица и Деформер выстрелил по фигуре, опустошая магазин наручной винтовки.
Он чуть было не опустошил и свой топливный бак тоже, из-за громадного содержания высокозаряженного его средняя секция бурлила и горела.
Но он этого не сделал. Может поэтому затем последовал смех, чтобы дать ему немного облегчения.
Но смеялся не он. Он точно знал это, потому что облегчение не пришло, только досада и знакомое теперь чувство унижения.
Смеялся кто-то другой.
Кто-то смеялся над ним.

***


- Громовержец
Он остановился и медленно повернулся к Мегатрону, в то время как все остальные десептиконы покидали комнату.
Даже Бархан ушел, всегда преданая – и всегда опасная – тень Мегатрона. Что за бы не задумал десептиконский лидер, это касалось только Громовержца.
Скандалист идиот, подумал он, когда Командующий ВВС, выходя, бросил на него острый, не особенно скрываемый взгляд. Громовержец знал, что у него паранойя, и что за каждым его движением не следит тысяча камер, но то была часть цены, которую ему пришлось заплатить за предательство. Деформер был прав: один цикл, один-единственный цикл мирной зарядки был теперь не для него.
Он молча ждал, пока Мегатрон не указал рукой на стул напротив него. Он сел, несмотря на то, что инстинкты вопили об опасности. Если Мегатрон решил покончить с его предательским существованием, у него не было ни единого шанса, не на таком близком расстоянии.
Мегатрон щелкнул кнопкой, скрытой под столом, от чего Громовержец едва не вздрогнул. Неприятно признавать, но одной из причин того, почему он остался с десептиконами, несмотря на все сомнения в правоте их дела было то, что он боялся Мегатрона.
Тем не менее, случилось только то, что на поверхность стола поднялись два энергоновых куба. Мегатрон взял один из них и Громовержец сделал то же самое, хотя он заколебался, распознав цвет драгоценного топлива.
- Вижу, ты все так же не дружишь с высокозаряженным, - сказал Мегатрон, поднимая куб и поднося к лицу.
- Нет, сэр, - ответил он, гадая, как Мегатрон помнит о такой неважной детали. Не было секрета в том, что Мегатрона очень мало заботили его бойцы, он ценил их только за их боевые навыки.
Мегатрон зафиксировал тяжелый взгляд на своем кубе. Громовержец заметил порез на его щеке, которого два цикла назад не было.
- Знаешь, что говорят о меха, не пьющих высокозаряженный, Громовержец?
- Нет, сэр, - соврал он. Конечно, ему известны были десептиконские обычаи. Для большинства его собратьев по оружию, стрельба из большой пушки и заливание цепей высокозаряженным были единственными способами подтвердить свою меха-мужественность. Ему всегда приходилось быть выше этих тупоголовых недоумков.
Но Мегатрон его удивил.
- Они. Выигрывают. Войны.
Мощная черная рука сжалась в кулак, раскрошив энергоновый куб на столько осколков, что на мгновение показалось, что из серво десептиконского лидера брызнул кислотный дождь.
Мегатрон повернулся к окну. Там, снаружи, задворки Йакона выглядела так же мирно, как и до войны. Но опять же, что может быть более мирным, чем мертвый город?
- Я в курсе успехов твоей маленькой армады. Очень впечатляюще.
Громовержец оставил свой куб на столе и выпрямился. Похвала всегда доставяляла ему дискомфорт, а в особенности когда она делалась с такими дьявольскими намерениями.
- Я всего лишь следовал вашим приказам и действовал в соответствии со стратегией битвы, лорд Мегатрон.
Мегатрон отмахнулся от него.
- Чушь. Не будь таким скромным. Я всегда знал, что у тебя потенциал блестящего стратега и ты за последнее время доказал, что я был прав.
Оптику Мегатрона было сложно разглядеть. Не только свет ее был приглушен, но и тени, казалось, с удовольствием играли в какую-то мрачную игру на его лице. Громовержец вспомнил того гладиатора, которым восхищался и за которым пошел столько ворн назад. Было очень трудно, если не невозможно, разглядеть его в этом тиране.
В этом монстре, подумала его скрытая часть. И все равно, невозможно было отрицать гало мощи и величия, окружавшее десептиконского лидера. Скандалист был дураком: какие бы амбиции у него ни были и какие бы извращенные схемы он ни строил, у него никогда не будет такой ауры.
Мегатрон нажал одну из кнопок на настольной консоли и над ней появилась голограмма, отображавшая ряд цифр, которые Громовержцу были очень хорошо известны, но только он не чувствовал ни гордости за них, ни даже удовлетворения.
- Тринадцать боев с врагом, 94 процента эффективности, потерь нет… - начал читать Мегатрон, - Любопытно. Даже Скандалист, когда начал командовать эскадроном, не демонстрировал такого уровня компетентности.
- Я далеко не тот новичок, каким был Скандалист, когда вы доверили ему командование десептиконскими воздушными силами.
Скандалист был его учителем. Намного большим, чем тот одеревенелый инструктор, который был у него в военной Академии, именно печально известный командующий ВВС научил его всему, что он знал о воздушном бое. Еще одна вещь, за которую Громовержец должен был благодарить этого невыносимого шлакососа.
- … И неопределенное количество убитых врагов… - продолжил читать Мегатрон, не обращая никакого внимания на замечание сикера. – Это тоже любопытно. Скажи мне, Громовержец. Попадались ли тебе автоботы, с которыми ты имел прямой контакт во время своей шпионской миссии?
Мегатрон выключил голографический проектор и снова перевел свой пристальный, проникающий взгляд на Громовержца, неприятное напоминание о том, каким пугающим – и смертоносным – всегда был десептиконский главнокомандующий
Тем не менее, Громовержец приложил все усилия, чтобы оставаться собранным.
- Нет, не попадались.
К счастью, но этот счет лгать ему не пришлось.
Часть Громовержца умерла в тот день, когда он решил предать свои самые сокровенные принципы, но он знал, что его лицо становилось открытым датападом, когда дело касалось определенных чувств. Если Мегатрон продолжить задавать вопросы на эту особенную, болезненную тему, что скажет его оптика? Сможет ли он пригасить вину?
Но Мегатрон планировать сделать нечто другое, нежели помучить своего дефектного солдата. Он встал, его рука все еще была испачка энергоном из раздавленного энергокуба. Казалось, что она запятнана кровью.
- Идем со мной.
Громовержец тоже поднялся на ноги и последовал за Мегатроном к задней двери, еще одному месту, где он никогда не жаждал оказаться. Может быть, это снова разыгралась паранойя, но он не мог избавиться от ощущения, что каждая новая дверь, в которую он входит, может оказаться для него последней.
- Куда мы идем, сэр?
Мегатрон ухмыльнулся и его красная оптика злобно вспыхнула.
- Считай, что тебе повезло, Громовержец, сейчас ты увидишь будущее десептиконской армии.

***


- Настоящие автоботы стреляют в ответ, знаешь, десик?
- Шлак, кто это такой? Он не смог подстрелить даже тренировочные факсимиле! Я их разнес на куски все с первого раза.
Деформер посмотрел через плечо, радуясь тому, что смог сдержаться и не опорожнить топливный бак. Правда, это мало поможет его разбитой вдребезги гордости, и тот факт, что он все еще стоит на четвереньках вряд ли поможет тоже. В какой-то момент он упал на землю, побежденный никем другими, как самим собой.
У входа на стрельбище стояли три меха. Выскочки, только что сошедшие со сборочной линии и гордо несущие свеженарисованные десептиконские значки.
- Эй, мусор, - сказал один из них, пиная его по ноге, - что ты тут делаешь так поздно?
Деформер зарычал и перекатился на бок, его попытка встать на ноги полностью провалилась.
Этого не может быть. Он десептиконский сикер, воин первого класса из элитного отряда Мегатрона. Как, во имя преисподней, эти сосунки могу насмехаться над ним и так его унижать?
- Эй, рухлядь, ты слышал, что сказал мой друг? Убирайся со стрельбища!
Я тебе вышвырну, я вам покажу …
Он поднял руку но только затем, чтобы его пистолет раскрошился под ногой, одновременно вывихнувшей ему локтевой сустав. Неужели этот молодой солдат оказался таким быстрым? Или это он стал медленным, кроме того, что стал жалким?
- Ты напал на вышестоящего офицера, шлакосос? Не очень умно с твоей стороны, если только ты не желаешь побыть нашей мишенью!
- Эй парни, разве вы не видите крылья? Этот шлакосос – сикер!
- Да? Тогда посикерим этого красавчика!
ЗРААК!
Больше, чем сигналы тревоги, вспыхнувшие в его ЦПУ, невероятно сильная боль возгласила о том, что ему нанесено серьезное повреждение.
Высокозаряженный энергон, вытекающий из искалеченной руки показал ему, насколько он пьян.
Но дело было не в высокозаряженном, и не в запахе дымящейся пушки, которая только что забрала его руку.
Дело было в цвете.
Черный, красный, зеленый… Не то, не то. Ему нужно больше. Голубой, например. Белый, серый, красный… да, красные полосы на крыльях.
Фиолетовый свет
Его любимое, его место. Телепортация – это было его. Может он был в ней не так хорош, но это был его шлаков дом.
Зраак! Зраак! Зраак!
Один, два, три выстрела.
Один, два, три автобота-факсимиле падают на землю.
Фиксимиле кричали. Факсимиле взрывались и разваливались на куски.
Они больше не будут смеяться.
Искалеченные тела
Их искалеченные тела были живым – ха! – совершенством.
Он подскользнулся на лужице энергона, вытекшего из множества ран.
Если бы у него все еще была правая рука, может он бы и не упал.
Но только на этот раз никто не смеялся, никто не насмехался над ним.
Он воспользовался своим повторным соприкосновением с землей, чтобы поближе рассмотреть три искалеченных тела.
Один из них был – раньше – летуном.
Он был покрашен главным образом в черный цвет, но Деформер представил себе, что он голубой. С белым, да, черный с белым и красные полосы на крыльях.
И теперь, когда кровь уже начала кристаллизоваться, он нашел причины улыбнуться.
И не только
Он засмеялся.
Он смеялся и смеялся. Выше, выше. Он смеялся так сильно, что его искалеченная рука заискрила.
И он рассмеялся снова, непревзойденный шутник вернулся, боль была сладка.
To be continued.
Продолжение следует
End Notes:

Прим. переводчика: Потребовалось больше года, чтобы автор вернулась к этому фанфику, но, честно говоря, мне кажется, что ждать стоило. ))

Глава 4 Повесть о двух предателях by just_war
Author's Notes:

Новогодний подарочек фанатам Изгоя и трилогии о Громовержце

Два десептикона выпустили его руки. Земля была не так уж далеко, но все равно грохот, ознаменовавший его приземление, мог бы быть и потише.
Он не удивился, когда перед его оптикой оказался серебряно-голубой фюзеляж. И протянутая ему рука тоже не вызвала изумления.
- Значит, так в вашем десептошлакском понимании выглядит полет первым классом? И вы еще смеете называть себя летунами… - Он принял руку и позволил поставить себя на ноги.
- Прими мои извинения, Храповик, - ответил ему Громовержец, - Я наказал своим солдатам не обращаться с тобой грубо, но они пока еще плохо знают, что такое бережное обращение.
- Ты называешь этот металлолом солдатами? – выругался Храповик, бросая мрачный взгляд на два похитивших его тетраджета. – тебе придется немало потрудиться, если ты всерьез намерен превратить эти ржавые ведра в ваших стандартных десовских энергоножорок, – на мгновение его охватило желание дать Громовержцу кулаком в лицо, но, вместо этого он вздохнул. – Сколько на этот раз?
- Всего один, но его состояние критическое, - сказал Громовержец, и поманил Храповика к лабиринту коридоров их импровизированной базы.
- А-ха, а ты не мог меня просто попросить, как последние пару раз? Обязательно было посылать своих приятелей выслеживать меня, как турболису?
- Я боялся, что ты не покажешься. В конце концов, я прошу тебя о помощи уже в третий раз …
- Просьба обычно включает в себя только слова. И ты прав. Я бы не пришел! Что? Полагаешь, я всю жизнь мечтал в свободное время ремонтировать десов, не говоря уже о том, что свободного времени у меня сейчас нет абсолютно!
Громовержец слегка улыбнулся.
- Тебе любая жизнь небезразлична.
- Ага, ну вот опять, прибегаешь к аргументу «добрый-старина-доктор» … Ты и в самом деле больной десептошлак, Громовержец, еще хуже, чем все остальные твои собратья. Знаешь, чем я занимался прямо перед тем, как твоя шайка меня похитила? – Храповик стоял перед Громовержцем и не торопился никуда идти, не изложив свою точку зрения, – я ремонтировал автоботского летуна, и все свидетельствует о том, что его сбил именно тот дес, которого ты сейчас попросишь меня отремонтировать! И что я, по-твоему, должен тебе ответить?
Очень часто Храповик не мог сказать, где кончается сочувствие и начинается предательство. Это правда, что становясь медиком, он произнес клятву и, говоря откровенно, он спасал десептиконские задницы еще задолго до того, как Громовержец пришел к нему в первый раз, но он имел полное право злиться. Латание врагов – это явно не путь к победе автоботов.
- Я старался избежать потерь, - сказал Громовержец. По крайней мере, у него хватило совести выглядеть несколько пристыженным.
- Правда? А с какой стороны? – Храповик сплюнул на пол остатки энергона. – Ну, ты явно плоховато старался. Или наши отряды не редеют с каждым циклом?
Он огляделся, все солдаты Громовержца, казалось, были заняты собственными делами.
- А с твоей армадой, как вижу, этого не происходит. Все в полном составе, как в тот день, когда Мегатрон выдал тебе новые игрушки. Не знаю, то ли ты шлаков гений воздушной тактики, то ли просто везунчик.
- Хочется верить, что немного и того, и другого, - Громовержец двинулся вперед. Храповик нехотя последовал за ним. – Пока что мне и в самом деле удавалось обеспечивать относительную безопасность для моих солдат, но я бы не стал делать ставки на то, что все и дальше будет так же.
Особенно если я перестану тебе их ремонтировать…
Но Храповик отогнал эту мысль.
Они подошли к двери в конце коридора.
- У тебя стальные нервы, - сказал Храповик, когда Громовержец начал набирать код. – Не знаю, кто из нас больший дурак. Ты, который привел заклятого врага на свою базу или я, который согласился отремонтировать деса, который при малейшей возможности снова станет убивать моих людей.
Пока дверь с шипением открывалась, Громовержец повернулся и бросил на него взгляд.
- Ты мне не враг, Храповик. Ты мой друг.
Теперь голубой сикер, как ни странно, выглядел огорченным. Что это происходит с десептиконами-которые-становятся-автоботами-только-чтобы-снова-стать-десептиконами?
Храповик нахмурился.
- Ага, мы друзья, но только когда это удобно тебе. Не хочу этого говорить, Громовержец, но это слишком односторонние отношения. И угадай, кто от них в убытке?
Громовержец подошел к одинокой платформе, высвеченной единственной лампой, освещавшей пародию на медотсек. Поврежденный десептикон был не тетраджетом, а альтернативной моделью, как и другие из отряда Громовержца, и, как и остальные, он был очень молод. Храповик невольно почувствовал жалость к бедному шлакососу. Поди еще и мета-цикла не прошло, с тех пор, как он активировался, а его уже заставили сражаться.
Громовержец бросил озабоченный взгляд на неподвижного солдата и активировал панель, открывая скрытую дверцу в стене. Оттуда полилось яркое свечение и на белом лице Храповика заиграли фиолетовые отсветы.
- На этот раз, Храповик, я не оставлю тебя с пустыми руками.
Медик нахмурился. Его охватил праведный гнев.
- Что это? Моя помощь не продается, и моя верность тоже.
Громовержец покачал головой.
- Ты говорил, что твоему отряду не хватает энергона.
- Но не грязного ворованного энергона… скольких автоботов ты убил ради него?
Громовержец выглядел уязвленным.
- Я никого не убивал. Это из нашего снабжения из Даркмаунта.
- И от этого он перестанет быть грязным, как я понимаю? – Храповик покачал головой, - Я знаю, такого понятия для тебя не существует, но мы, автоботы всегда зарабатываем свое топливо. Мы не берем его просто так… и тем более не воруем.
Громовержец подошел к груде светящихся кубов.
- В военное время не существует такой вещи, как честно заработанный энергон. Что ворованный, что нет, заправиться им можно одинаково. Возьми его. У нас его не так уж и мало. А у тебя, напротив…
- У кого это «у нас», Громовержец? «У нас, десептиконов» или «у моего отряда»?
Громовержец не ответил, и Храповик покачал головой и подошел к ремонтной платформе.
- Видишь, почему я сказал, что наша дружба односторонняя?
Ему понадобился всего один взгляд чтобы понять, что с темно-красным десептиконом; он видел точно такие же повреждения тысячу раз, а может даже миллион.
- Так, разрыв топливных линий – я вижу, ты уже их отремонтировал, хорошо – массивные структурные разрушения, отказ систем охлаждения, частичный отрыв верхнего правого серво, боевой компьютер отключен, вероятное повреждение камеры искры… Похоже, у нас тут победитель.
- Скажи это автоботу, который с ним это сделал, - услышал он мстительный ответ позади себя.
- Скажу, если он доживет до утренней смены.
Храповик вытащил свои инструменты, размышляя о том, что война предельно аморальна.
- А теперь проверь, включен ли монитор искры и тащи свою задницу сюда. У нас полно работы.
Легкая улыбка на лице десептикона не осталась незамеченной. И Храповик почувствовал, что его предательскую искру разрывают противоречивые чувства, как бывало каждый раз, когда он оказывался в его присутствии. С одной стороны, он хотел бы послать к чертям этот самоуверенный десептошлак, с другой стороны, он по-настоящему ценил его. Громовержец был, разумеется, был меха нелегким в обращении, но искра у него была на правильном месте. Храповик надеялся, что он закончит то, что начал тогда, когда во время разведмиссии осмелился посмотреть глубже, чем видит оптика. Ни один бот не может остаться прежним после того, как соприкоснется с кодом автоботов, а в особенности, если этот код был частью его программ с самой сборки. Громовержец выбрал неверную сторону, но по искре он был автоботом, или, по крайней мере, Храповик хотел так думать.
Несколько бримов они работали молча, слова не нужны, когда на кону чья-то жизнь. Громовержец был самонадеянным, как и все сикеры, даже заносчивым, но Храповик с удовольствием отметил, что ради спасения жизнь одного из своих солдат он не боится испачкать руки. Может, причиной тому был военный протокол Громовержца и его довольно специфический кодекс чести, но все равно радостно было видеть деса, заботящегося о своем подчиненном вместо того, чтобы бросить его умирать, как сделали бы остальные его собратья. К сожалению, Храповик был уверен, что Громовержец был единственным десом, думавшим – и действовавшим – таким образом.
- Знаешь, если тебе когда-нибудь надоест быть злобным десептошлаком, из тебя может получиться неплохой медассистент, - сказал Храповик, когда на сканере искры появились данные, свидетельствующие о том, что отключенный десептикон вне опасности.
- Из ненавидимых и презираемых двойных агентов в медсестры, говоришь? Я подумаю.
Храповик почувствовал, что Громовержец испытывает облегчение от того, что его солдат теперь точно выживет. Глядя, как голубой сикер направился к находящемуся рядом шкафу, медик нахмурился, думая о том, какая это будет потеря, если этот уникальный дес погибнет.
- Шутки шутками, а ты подумай над этим всерьез, дуралей! – сказал он, демонстрируя свою знаменитую резкую смену настроения, - не знаю, в какую двойную, тройную или сколько-там-стороннюю игру ты играешь, но она, в конце концов, приведет тебя к смерти. Ты ведь это понимаешь! Ты ведь умный бот.
Громовержец стал тщательно вытирать руки пропитанной растворителем тряпкой.
- А почему тебя это заботит, Храповик, убьют меня, или нет? Я ведь всего лишь очередной злобный десептошлак, не забыл?
Не сами слова, а расчетливое десептиконское отношение выводило Храповика из себя. Ох, как он мечтал двинуть кулаком по этому смазливому лицу…
- Хочешь, назови меня идиотом, но я все еще верю в то, что вселенная без тебя станет хуже.
Громовержец взял еще одну тряпку и бросил ее медику.
- Я ценю твои слова, но я должен закончить кое-какие дела.
- Или отдать кое-какие долги, наверно ты хотел сказать… - ответил Храповик, неуклюже поймав тряпку. – послушай, единственное, что я знаю о твоем чувстве вины, это то, что оно реально, но я так и не разберу, к чему ты стремишься – загладить свою вину или усугубить. Я всего лишь знаю, что у десептиконом в твоем лице появилось очень ценное оружие. Твои атаки на Калис у всех на устах.
Громовержец сузил оптику.
- Веришь ты мне, или нет, убийство автоботов не находится в списке моих приоритетов.
- А какие у тебя приоритеты? Ты был не настолько разговорчив, чтобы сказать мне, что за шлак ты задумал.
- Я сказал тебе достаточно.
- Ты ничего мне не сказал! Насколько мне известно, я предаю своих, когда прихожу сюда и латаю твоих парней. Что, когда автоботский медик ремонтирует десептиконов на постоянной основе, это уже перестало рассматриваться, как государственная измена? Фи! Может мне следует дезертировать и пойти медиком в твою шайку!
Громовержец не смог сдержать улыбку.
- Я был бы этому очень рад, но ты никогда не сможешь дезертировать, Храповик. Никто другой не носит свой знак с такой гордостью, как ты.
- Да? Это не спасет меня от трибунала, если кто-нибудь узнает, что я тебе помогаю.
- Ты всегда можешь сказать, что я заставлял тебя силой.
В этот раз он не раздумывал. Он просто врезал шлаковому десептикону кулаком в лицо.
- Это что для тебя - игрушки, шлакоголовый? Не помню, когда это ты стал таким ироничным. Или это очередная твоя скрытая сторона?
Громовержец отступил назад, прижимая руку к щеке. Тем не менее, он не ударил в ответ. Храповик этого и не ждал.
Несмотря на то, что удар был достаточно силен, Громовержец не пришел в ярость.
- Если так будет в каждую нашу встречу, напомни мне, чтобы я в следующий раз надел лицевой щиток. Ты ударил меня и в первый раз, когда я попросил тебя отремонтировать одного из моих солдат. А во второй раз ты запустил гаечным ключом мне в голову.
- Если это тебе не нравится, можешь тоже меня ударить.
- Я не бью друзей.
Обычно, этого бы хватило, чтобы успокоить Храповика, но на этот раз он был слишком зол, чтобы оставить эту тему.
- Помнится, когда ты дрался со Скандалистом, у тебя с этим не было проблем. И одними тумаками там не обошлось.
Лицо Громовержца омрачилось.
- Скандалист мне не друг.
Храповик был в этом не уверен. Автоботская разведка сообщила, что Громовержец и Скандалист что-то замышляют. Что бы это ни было, раз там участвовал второй из наихудших десептиконов, хорошим это быть не могло. По искре Храповика пробежал холодок, когда он подумал, а не стоит ли этот второй наихудший десептикон прямо перед ним.
- Послушай, просто… - сказал он наконец. – просто не проси меня это понять. Как ты можешь сотрудничать с парнем, который чуть не убил тебя и которого ты чуть не убил. Это просто не укладывается у меня в программах.
- Не вижу проблем. В конце концов, я стою перед парнем, которого я предал и у которого украл секретные данные, чем обрек Йакон на гибель.
- И кем это тебя делает, Громовержец? – кисло спросил Храповик.
Сикер опустил голову. Без сомнения, он мучил себя намного больше, чем задевали его эти словесные перепалки с единственным другом, оставшимся у него во вселенной. Несмотря на свое раздражение, Храповик почувствовал к нему жалость.
Поскольку Громовержец не отвечал, медик оставил свою жесткую позицию.
- Ты играешь в опасную игру, Громовержец. Что бы ты ни задумал, всех тебе не обмануть.
- Почему нет? С вами это сработало.
Медик знал, что «вы» относилось к очень многим, не только к Храповику.
- Не сказать, чтобы тебе сильно сейчас доверяли. Не буду тратить время попусту, рассказывая тебе, каким непопулярным ты стал у наших. Просто скажу, что все, что ты делаешь, испорчено твоими собственными интересами и этой удобной ложью, которая тебе так полюбилась. Может, среди своих ты и герой, но как бы мне не нравилась твоя компания, я тебе не доверяю.
- Герой? – Громовержец скривил рот, как будто само слово было неприятным. – я не герой, уверяю тебя. Фактические, мои… собратья будут рады видеть мой труп точно так же, как и твои.
- Хех, тяжеловато в наши дни быть двойным перебежчиком.
- Я и сам это знаю.
Лицо Громовержца ожесточилось. Он всегда был собранным, но Храповик знал его достаточно хорошо, чтобы сказать, что сейчас он в большой опасности. Он рискует слишком сильно и участвует в Праймус знает скольких вариантов мутных планов, но Храповик точно мог сказать, что смерти его десептиконский друг не боится. Это-то и было хуже всего.
- Бегать за смертью – это не самый лучший способ искупить вину, - сказал Храповик, не осмеливаясь взглянуть на Громовержца и сфокусировав внимание на трубке, которую он прикреплял для питания отключенного джета. – Если конечно ты хочешь именно искупления.
- Поверь мне, если бы я смог исправить свои ошибки разнеся себе голову на куски, я бы это сделал, - услышал он ответ сикера, - но это был бы поступок труса.
- Но ты не трус, мы оба это знаем… А кто тогда?
Громовержец приблизился к нему.
- Раньше я был воином. Теперь я предатель, ты сам это сказал.
- Предавший десептиконов – лучший друг для автоботов, но вот предавший автоботов… Ты практически совершил прорыв в деле двойного предательства собственной фракции, какая бы фракция тут ни имелась в виду.
Громовержец нахмурился.
- Почему все вертится только вокруг фракций? С каких это пор мы перестали быть кибертронцами?
- Кому ты это говоришь. Не мы начали войну.
- С этим можно поспорить.
Настала очередь Храповика хмурится.
- И вот, восстал десептикон … я не собираюсь снова вступать с тобой в этот непрекращающийся спор, Громовержец, особенно учитывая, как ты любишь гулять по обе стороны черты.
Как Храповик и предполагал, сикер не стал огрызаться. Едва начав встречаться с ним, медик быстро научился распознавать его стыд.
Храповик вздохнул.
- Слышал, что твоя тройка распущена – веришь ты, или нет, но моя стороны этому очень рада. Но ты, похоже, неплохо справляешься со своими новыми бандитами. Кажется, они тебя даже не ненавидят.
Они просто юнцы, свежая сталь с тренирововочных аэродромов, а кто-то и прямо сразу со сборочной линии, - сказал Громовержец, глядя на отключенного темно-красного десептикона, – Мисфайр провалил все полевые экзамены до единого… и с наихудшими оценками. Его выгнали за невменяемость. Если ты думаешь, что поставив во главе этого отряда, меня таким образом наградили за героический поступок, ты сильно ошибаешься.
И даже с этим отрядом новичков ты все равно умудрился выиграть все бои.
- Мегатрон тебя испытывает или это у него такое чувство юмора?
Громовержец фырнул.
- Он следит за мной по полной, и по полной же меня и использует.
- Как использовал и в прошлый раз? И чем этот раз будет отличаться?
- На этот раз я планирую кое-что с этим сделать.
- Что? Быть убитым? В последний раз ты был близок к этому.
Громовержец ухмыльнулся.
- Но у меня это не получилось и если самая моя сильная сторона, это то, что у меня каждый раз не получается оказаться убитым, то я намерен этим воспользоваться.
- Ты говорил, что у тебя солдаты – психи, но я думаю, самый сумасшедший здесь ты. - Храповик покачал головой и бросил взгляд на поврежденного юного десептикона. – заботься хорошенько об этих мусорных ведрах, потому что я некоторое время не смогу собирать их обратно. Меня переводят в Симфур.
- В Симфур? – внезапный блеск в оптике Громовержца не остался незамеченным, - а в какую часть Симфура?
Храповик внимательно посмотрел на него.
- А это уже секретная информация, не так ли?
С самого начала их сотрудничества – или как это еще можно назвать - Храповик и Громовержец молчаливо решили оставить в стороне свои знаки. Но когда перед тобой известный своим вероломством десептикон, сложно, очень сложно забыть о том, что ты автобот.
Громовержец нахмурился.
- Тебе так трудно мне доверять, Храповик? В этот раз я не собираюсь пырнуть тебя ножом в спину.
- Полагаю, это только потому, что у тебя сейчас полно других спин. Еще одна роли не сыграет.
- То, что я тебе не говорю, я не говорю ради твоего же собственного блага.
- Какое совпадение. Я тебе тоже ничего не говорю ради своего собственного блага! – отрезал медик, возвращаясь к своему последнему пациенту, – твой солдат вне опасности. А теперь, пожалуйста, верни меня обратно на пост. Мне пора заняться спасением более ценных жизней.
- Храповик…
Он повернулся к двери.
- Я не настолько глуп, как ты думаешь, Громовержец. Я очень хорошо знаю, что ты – один из самых опасных десептиконов на свете. Не думай, что я хоть на миг об этом забуду.
- И ты все равно мне помогаешь. Почему?
Храповик не ответил. Громовержец уже произнес это раньше, и повторять не было смысла.
Он услышал, как десептикон пошевелился за его спиной.
- В тринадцати кибермилях к северу от вашего аванпоста есть заброшенный индустриальный сектор. Я оставлю энергон там, в сыром виде. Никто не заподозрит, что его оставили там специально.
Храповик ничего не сказал, молчанием принимая плату за помощь. Что он мог сказать? От гордости в эти времена нет никакой пользы, особенно теперь, когда десептиконский шпион нашел такое слабое место в кодексе чести автоботов. Громовержец нанес им больше вреда, чем они хотели бы признать.
Он украдкой бросил взгляд на так красиво мерцающее топливо. Значит ли это, что у него теперь есть цена? Он зашел дальше, чем этого требовала клятва, принесенная им, когда он стал доктором. Он дал клятву самому себе, обещание…
А теперь все его нравственные принципы были скомпрометированы и все из самых лучших побуждений. Тем не менее, добродетель и рядом не лежала с тем, что в итоге вышло.
Меха, который продолжает верить в черное и белое – просто слепой. Как назвать измену, если она совершена ради чего-то священного, такого, как жизнь?
Конечно, у него есть своя гордость, но его пациентам нужно топливо. И пусть он чувствует себя предателем, но его пациентам нужно топливо…
Иногда он начинал понимать Громовержца и это его пугало.
Пугало очень сильно.
To be continued.

Ну, как вам глава?
Глава 5 Сотриадник, который не смог by just_war

Яма испортилась окончательно, решил он, войдя в темную аллею и пробираясь среди мусора и обломков. Он уже забыл, в какой момент его перестали неприятно поражать ржавчина и гниение, покрывающие теперь всю планету. Оно просто произошло - яркие воспоминания о счастливом, довоенном Кибертроне превратились в простую череду картинок с видеофайлов. Правда, он и не сильно-то скучал по тем временам. Воевать было веселее… по крайней мере, раньше так было.

То тут, то там, ему попадались павшие собратья по оружию, сраженные не вражеским клинком, но высокозаряженным, с процессором столь замутненным, что они не пошевелились бы, даже если бы их топливные линии внезапно закупорились и встали, покончив с их бесполезными безымянными жизнями. Они носили тот же знак, который украшал и его крылья, но с недавних пор он чувствовал, что у него больше нет ничего общего с теми, кого он должен был считать братьями. 

Это и есть вкус победы?

Он пожал плечами. Десептиконы выигрывали войну. Йакон пал и скоро за ним последуют и остальные удерживаемые автоботами города-государства. Затем их осияет слава: десептиконы будут править планетой, как и обещал Мегатрон. Они станут титанами. И Вселенная падет к их ногам.

Почему же, шлак, он себя так паршиво чувствует?

Победа это отстой. Все очень просто.

- Чего смотришь? – рявкнул он на какого-то солдата, который посмел на него уставиться. Нетвердо держащийся на ногах десептикон поспешил опустить взгляд, больше устрашенный тоном его голоса, чем его внешностью.

Он уже начинал привыкать к такому сценарию. Шлаковы идиоты, как будто они никогда раньше плащей не видели... Конечно, экипировка у него далеко не сенаторская, но шлак, ему было холодно и если он что-то и выучил, будучи на Земле, то это то, что одежда в самом деле не дает контурам замерзнуть, и в особенности когда твой внутренний термостат постоянно глючит. Конечно, назвать грязную тряпку, закрывавшую его от шлема до колен плащом было бы слишком громко, но ему было наплевать. Должно быть, с ним происходит что-то серьезное, если он дошел до того, что перестал заботиться о своем внешнем виде.

Дойдя до конца аллеи, он пнул нечто, показавшееся ему мусорной корзиной. Осознав, что это на самом деле была голова, он даже не вздрогнул. Расчлененные корпуса вошли в список множества вещей, на которые ему теперь было наплевать… но, как ни странно, именно они были причиной одной из его текущих проблем.

________________________________________

Двумя солнечными циклами ранее.

Скандалист рассекал воздух на сверхзвуковой скорости. В отличие от остальных десептиконов, по возвращении на Кибертрон он не захотел никаких изменений и оставил себе земной альтмод. Возможно, он был тяжелее, чем его исходная трансформа тетраджета, но маневренность его была превосходна, а Скандалист прекрасно умел обращать это его качество в смертоносное оружие.

Энергетические метки у него на хвосте были тем изменением, которое он все-таки приветствовал. Приятно было снова получить под свое командование полную эскадрилью, вместо одной лишь тройки и тройки конусоголовых, как это было на Земле. Большая часть его солдатов были неопытными, но он превратит их в приличных летунов, так же, как когда то превратил в мастеров своих бывших сотриадников.

Укол зависти вклинился в его процессор как полная обойма кластерных бомб в брюхо автоботского корабля. Он бы не стал называть себя ревнивым, но победы эскадры Громовержца не остались не замеченными. Скандалист лично приписал в отряд к своему бывшему сотриаднику самых худших летунов и, тем не менее, шлаков глупец сумел превратить его в одно из самых эффективных боевых подразделений обновленной десептиконской армады. Это было совсем не по плану.

Скандалист постарался избавиться от неприятных чувств, уничтожив две  пушки, которые гигантский автоботский корабль выдвинул, чтобы его поприветствовать.

- Сконцентрировать огонь на брюхе. Я его уже ослабил, - сказал он по коммлинку одному из своих солдат, также передавая построение, которое он придумал специально для этого момента битвы.

Нет причин для беспокойства, снова повторил он себе. Громовежец, пусть и не особо ему симпатизирует, но все-таки его и не предаст. Они оба выложили карты на стол и хотя Скандалист прекрасно понимал, что Громовержец, верный самому себе, припрятал пару тузов, их союзу ничего не угрожало, хотя бы потому, что они оба желали одного и того же. Какая разница какими средствами, если этого надо добиться? Кроме того, пришла пора Скандалисту извлечь выгоду из жалкого стремления к чести Громовержца.

Он увидел, что один из его сикеров пошел вниз, его корпус был серьезно поврежден благодаря точности массивной пушки, торчавшей их носа корабля. Если выстрел не убил его, то падение его прикончит. Скандалиста это не заботило, он даже не стал отдавать приказ забрать останки. Один выбывший солдат не значит ничего. Мегатрон и его логика его этому научили. У них есть задание и очень важно, чтобы они вернулись с победой. Он не может позволить Громовержцу и его отряду глюколовов себя затмить. Уже и так поползли слухи, и даже появились подозрительные надписи на стенах, гласившие, что Громовержец должен быть командующим ВВС вместо Скандалиста. Надо об этом позаботиться.

Он полетел прямо к скрытому участку на правой стороне огромной корабельной обшивки. Он знал, что под ним скрывается энергетическое ядро, защищенное толстыми металлическими пластинами, но, тем не менее, доступное для гидробомб, которые он нес. Глупые автоботы… догадываются ли они, что послали против него именно тот корабль, который он в свое время помогал разрабатывать? Ах, старые добрые времена в Министерстве Науки… пришло время получить за них плату.

Все, что ему требуется – это уничтожить энергетическое ядро и тогда корабль упадет. Это практически бросит Калис к ногам десептиконов, продемонстрировав автоботам, что даже тяжелая техника их не спасет. Мегатрон будет доволен.

Два быстрых механизма изо всех сил старались не отставать от него. Ему это никогда не нравилось, но он приучился вверять свою безопасность своим двум сотриадникам. И какими бы ненавистными не были Громовержец и Деформер, но они с честь выполняли задачу сохранения своего командира в живых  почти пятьдесят ворн войны. Взамен он платил им той же монетой, и в небесах, и вне их. Но Громовержца теперь здесь не было, и Скандалист мог только надеяться, что его заместитель окажется приличным. По крайней мере, здесь был Деформер и прикрывал его левую сторону как всегда… хотя, учитывая, каким рассеянным и непоследовательным был в последнее время его солетник, оставлять его в тройке было так же рискованно, как влетать в центр лазерного огня в одиночку. 

Скандалист постарался отбросить эти мысли, пессимизм ему только навредит, ведь единственное, что сейчас имело значение, это большая победа, вроде той, которая уже почти была у него в руках. Его положение, его честь и его непосредственное будущее зависели сейчас от нее. Если он провалится, то следующим уничтожать автоботский крейсер Мегатрон пошлет Громовержца, и это станет молчаливым, но значительным знаком того, какие перемены намечаются в рядах высшей десептиконской иерархии. Скандалист не может этого позволить.

Он послал Деформеру указания по их все еще активному приватному каналу тройки. И полетел прямиком к победе.

________________________________________

 

27% корпуса повреждено. Уровень энергии падает.

Слишком упрям, чтобы умереть, упрям, чтобы умереть, упрям, чтобы умереть, упрям, чтобы-

Двигатели отключены. Левая турбина уничтожена.

Туман перед ним рассеялся и он увидел свою голубую, размытую руку.

- Я…

Левое крыло повреждено на 35,7%. Уровень энергии критический. Включить стазис?

Скандалист мысленно прорычал отмену и отключил топливоснабжение в двух поврежденных топливных линиях. Левая сторона его тела из-за этого онемела, но ножи боли все равно втыкались в его фюзеляж. Он поднялся на одно колено и направил наручную пушку на зияющую дыру в броне, под которой искрила обгорелая проводка.

- Я слишком упрям, чтобы умереть! - Прокричал он и выстрелил, нуль-луч покончил с остатками боли и всеми остальными ощущениями от левой половины тела. Он так уж часто использовал нуль-луч в медицинских целях, и тем более для самолечения. Он и забыл те дни, когда создавал его, чтобы спасать жизни. Те времена были просто плохой комедией.

Он с трудом поднялся на ноги. В его корпусе осталось энергии меньше, чем на нем было грязи, но он встал на ноги. Он не мог позволить, чтобы его бойцы видели его лежащим на земле. Он был главнокомандующим ВВС, вторым после Мегатрона, вторым…

Его оптика сверкала, когда он сфокусировал ее на том, на кого указывал его палец.

- ТЫ!

Он не обратил внимания на протянувшиеся к нему руки, наивные лизоблюды хотели задобрить его, демонстрируя верность. Он бесцеремонно оттолкнул их, добираясь до Деформера.

- Ты – вон из моего отряда!

Дебил разинул рот и оглянулся, явно ища, куда бы сбежать. Когда он, наконец, заговорил, Скандалист с трудом удержался, чтобы не опорожнить в него всю обойму.

- Я… я? Но Сканди…

Кому нужен энергон, когда ярость пополняет пустые топливные баки лучше? Когда он ударил шлакова идиота по лицу, тот без проблем полетел на землю.

- Вон! Ты уволен! Как ты посмел пойти в бой в таком виде… и тем более у меня на левой стороне! Убирайся с моей оптики, ты, тупой, бесполезный пьянчужка! Ты – позорище всей десептиконской армии!

Деформер, казалось, уменьшился в размере, и жалкое выражение его лица показало, каким потерянным он был. Рот Скандалиста скривился от отвращения. Если бы не умение телепортироваться, Деформер никогда бы не удостоился чести называть Скандалиста своим сотриадником.

- Я… Я… прости, Сканди. Я не увидел, что та пушка целилась в тебя… но это из-за этих дураков-

- Заткнись! На этот раз я говорю серьезно, Деформер! Вон из моего отряда! Насовсем! – он проигнорировал бормотание Деформера и повернулся к сикеру, назначенному прикрывать его правый бок. Он даже не помнил его имени, но по крайней мере, это не из-за него Скандалиста сбили. – Пошли взвод С и F за автоботским кораблем. И доставь меня в ремблок!

________________________________________

 

Найти Скандалиста оказалось несложно. Тогда это ему и в голову не пришло, и только позже он узнал, что командующий ВВС был близок к окончательному отключению. И, как всегда, когда ему приходилось обмануть смерть, у него был свой ритуал, хотя бы прокричать самому себе и шлаковой вселенной, что он все еще функционирует.

Местонахождение Мегатрона в последнее время было туманно, так что Скандалисту приходилось искать перезагрузки где-нибудь еще, а именно в той дыре, в которой он в последнее время проводил очень много времени. Неужели смерть кружила над ним так часто? Или он просто заполнял пустоту в отсутствие возлюбленного? Какую бы грандиозную схему ни строил Мегатрон на этот раз, Старскрима в ней не было.

Когда Деформер, наконец, обнаружил командующего ВВС за ржавой дверью, Скандалист был один, такой же одинокий, как и всю свою жизнь. Не имело значения, что на коленях у него сидела красивая фемка, одиночество, казалось, стало его перманентной аурой. Оно ему просто подходило.

Его внутренние механизмы дрогнули под грязным плащом и Деформер вошел. Значит, одиночество… Деформеру не слишком-то радостно было его видеть. Он мысленно подумал, не стало ли оно таким же близким знакомцем и для него, как оно было для Старскрима. 

По крайней мере, шлакосос сейчас был в хорошем настроении. Его повреждения отремонтированы, а эскадре, посланной за автоботским кораблем, все-таки удалось его сбить. Он сохранил свой вес и статус на прежнем уровне… или типа того.

- Так значит, Мегатрон в последнее время на тебя не больно-то обращает внимание, да? – попытался разбить лед Деформер, садясь напротив Скандалиста за столик, который был таким же ржавым и потемневшим, как его давно не крашеный корпус. – Но я смотрю, ты нашел ему замену.

Раньше он бы обязательно обратил внимание на красоту фемки, на ее полированный корпус, красивой формы серво и особенную деликатность механизмов, благодаря которой можно было догадаться, что она не всегда была секс-ботом. Война – уникальный мастер в том, что касается таких поворотов судьбы. Раньше Деформер был Никем, который стал Кем-то. Теперь, кажется, этот цикл повторился в обратном направлении, и исключительно для него.

Скандалист бросил на него недружелюбный взгляд и оторвал губы от энергонового куба, которой держала перед ним фемка.

- Что за шлак на тебе надето? Оно воняет. 

Деформер слабо улыбнулся, особой теплоты и гостеприимства он и не ожидал:

- Если хочешь, чтобы тебя никто не беспокоил, то мог бы и не ходить в такие места, Сканди. Тебя не слишком-то сложно было найти. 

Скандалист забрал энергоновый куб из рук фемки и поставил его на стол.

- Тебе стоило бы догадаться, что если некто с твоими выдающимися следопытскими способностями – не говоря уже о блестящем интеллекте – смог меня разыскать, то это возможно потому, что я как бы, не совсем прячусь. Даже напротив, я очень заинтересован в том, чтобы оставаться на виду.

- Оно и видно.

Деформер с отвращением оглядел помещение одного из множества импровизированных публичных домов, ставших популярными после того, как десептиконы захватили Йакон. Возможно, сердце города и было мертво, но внутри него, питаясь его угасанием, поселились порок и тайные страсти.

- Интересно, где ты был в иные времена, когда тебя не особенно интересовал этот самый видок.

Суженая оптика Скандалиста коротко вспыхнула и он согнал фемку с колен.

- Иди в заднюю комнату и жди меня там.

Деформер проводил ее взглядом и присвистнул.

- Хорошенькая штучка… Где ты ее нашел? По виду и не скажешь, что она из низшей касты.

- Ну, может это потому, что она не из низшей касты, - Скандалист отпил глоток из куба с энергоном.

В процессоре Деформера вспыхнуло воспоминание и он ощутил укол зависти.

- Погоди-ка… Это что, была сенатор Миниус, одна из доверенных лиц Зеты Прайма? Ты, шлакосос!

Теперь Деформер завидовал всерьез. С тех пор, как они вернулись на Кибертрон, его единственным партнером по интерфейсу был Астропоезд, и их встречи обычно были скорее грубыми, чем приятными.

Скандались пожал плечами.

- Никогда не стоит недооценивать силу голода. Ей, как одной из многих уцелевших представителей прошлой, неподкупной автократии, прекрасно известно, как милосердно относятся автоботы к тем, кто не стал поднимать оружие против нас. К счастью, щедрые души, вроде меня, дают этим изгоям возможность вести такую же неподкупную жизнь.

Деформер не смог сдержать ухмылку. На мгновение он снова оказался в прошлом, в привычном чувстве безопасности, происходившем от осознания того, что он – часть элитной триады десептиконской армады, стоит над всеми остальными и может просто взять, что хочет, и уйти. И конечно, в списке его привилегий была и возможность попробовать интерфейсный порт бывшего сенатора; и он проклинал себя за то, что не воспользовался ею, когда у него был шанс. Теперь он никто, одинок и у него грязный плащ и шлаков Астропоезд вместо гламурной фемки.

Вокалайзер Скандалиста издал звук, показывающий, что его терпение на исходе, звук, который Деформер часто слышал раньше. Когда их оптика снова встретила, Деформер ясно понял, как сильно раздражает командующего ВВС его присутствие.

- Мне что, еще и расспрашивать тебя, Деформер? Может, ты, в виде исключения, хотя бы разок сразу перейдешь к делу вместо того, чтобы жалко мямлить? Как видишь, я немного занят.

- Да ладно тебе, Сканди… - Деформер потянулся за выпивкой Скандалиста. – после всего того, что было, я думал…

Скандалист не дал ему взять куб.

- Пункт номер один: Я удивлен, что ты умеешь думать. Пункт номер два: еще одна порция высокозаряженного для тебя будет совершенно лишней, учитывая, что в твоем топливном баке, очевидно, уже много что плещется. И пункт номер три: что из того, что произошло, ускользнуло от твоего понимания? Я высказался абсолютно ясно, когда выгнал тебя из моей эскадры. А теперь убирайся отсюда. Ты и так уже отнял у меня слишком много времени.

Им обоим была свойственна одна общая черта: выдающаяся нехватка терпения.

- Но ты же тогда говорил не серьезно! Слушай, ты не мог сказать это всерьез! – Деформер тяжело уперся руками в стол. – Ладно, я не прикрыл тебя от пушки, когда ты был уязвим, но это была одна единственная ошибка. И она больше не повторится, верно? Шлак, я был твоим солетником почти вечность! Ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, что я этого больше не допущу!

Скандалист безмятежно поднял левую руку и показал сварной шов, тянувший по его боку от подмышки до бедра.

- О… ну, его можно заполировать-

- Я мог погибнуть, Деформер. Из-за тебя.

- Но ведь не погиб… И не погибнешь, если я по-прежнему буду частью твоей тройки.

Последовавший за этим издевательский смех был одной из тех вещей, которые Деформер ненавидел больше всего, у того, кто был командующим ВВС и его братом большую часть его жизни.

- Тройки? Какой тройки, идиот? Я покончил с тройками и ты тоже! Война приняла новый оборот, не заметил? Теперь мы – сила, а автоботы – удирающие изгои, прибегающие в качестве последнего средства к жалкой партизанской тактике.

Деформер покачал головой.

- Мы – сикеры… Мы летаем тройками: этого не изменить. Мы-

- Мы – воплощение нового видения Мегатрона, и тройки больше не являются частью этого видения. Какую часть этой простой схемы ты не можешь понять?

Деформер не знал, что такое быть трезвым, уже несколько солнечных циклов, но когда он прямо посмотрел на Скандалиста, его топливные линии и разум были абсолютно свободны от опьянения.

- Ту часть, где ты совершенно не беспокоишься по этому поводу.

Скандалист сузил оптику. Деформер был так напряжен, что даже забыл почувствовать то маленькое удовлетворение, которое он обычно ощущал, когда доказывал главнокомандующему, что он не полный идиот.

- Что из этого будет для тебя, Сканди? Тысячи ворн ты был единственным приближенным Мегатрона, благодаря строгой иерархии, и в особенности тройкам. А эта новая … схема, как ты ее называешь, означает также и то, что власть будет не только у тебя. Тебе придется ею делиться. Я имею в виду, непохоже, чтобы Мегатрон когда-либо называл тебя своим первым офицером официально.

Лицо Скандалиста стало таким серьезным, что на мгновение Деформер ощутил поцелуй победы, настоящей победы.

- Вот это да… так значит твой процессор все-таки работает, Деформер, какой сюрприз. Поздравляю, ты только что выиграл лишних десять астро-кликов моего бесценного времени… и еще один совет, так что слушай внимательно. – Скандалист поставил руки на стол и наклонился к Деформеру – Не лезь, куда не просят, и не отсвечивай зря. Если будешь совать носовую пластину в дела, в которых не разбираешься, это скажется на продолжительности твоей жизни не самым благоприятным образом.

Все следы удовлетворения испарились из искры Деформера после этих слов. У Скандалиста всегда были свои дела и Деформер еще никогда не чувствовал себя таким ненужным.

- Это что, угроза? – 

Какое счастье, что грязный плащ, обернутый вокруг его корпуса, также закрывал и лицо. Он не был уверен, не отразился ли болезненный клубок образовавшийся в его искре, также и на его лице

- Это был совет, - небрежно сказал Скандалист, допивая энергоновый куб и поднимаясь, - и если у тебя есть хотя бы два петрацикла процессорной частоты, а мне хочется думать, что есть, то  ты ему последуешь.

Деформер схватил Скандалиста за запястье так быстро, что даже сам удивился собственной скорости. Скандалист, похоже, удивился тоже.

- Это все из-за Грома, верно? Ты с ним трахаешься? – тупо спросил Деформер.

Лицо Скандалиста на мгновение стало недоуменным. Потом он ухмыльнулся:

- А тебе бы это понравилось, не так ли? Прости, что обману твою глупую потребность в ревности, но нет, не трахаюсь.

Деформер опустил взгляд, но запястья Скандалиста не так и не отпустил.

- Но вы вдвоем что-то замышляете…

- Имеется в виду, что это вопрос?

- Шлак, Сканди! – Деформер стукнул свободной рукой по столу. – Мы были тройкой тысячи шлаковых ворн! Ворн, ты , шлакосос! Я знаю тебя и Громовержца лучше, чем свою заднюю броню!

- Тогда ты должен знать, что еще одна астросекунда, и ты останешься без руки.

Деформер немедленно выпустил Скандалиста. Ему было прекрасно известно, что командующий ВВС не шутит.

- Я дал тебе ценный совет, так что последуй ему и перестань задавать глупые вопросы или напоминать мне о тройке, которой больше не нет, - Скандалист потер саднящее запястье. – Тот факт, что я вот сейчас снизошел до разговора с тобой – это единственная привилегия, которая у тебя осталась от наших прежних отношений. И еще, избавься от этой грязной накидки, прими масляную ванну и отполируйся. От тебя воняет аж до другого конца комнаты.

- Эээ… есть кое-что еще…

Скандалист тяжело вздохнул, но не ушел, хотя Деформер был уверен, что он не станет задерживаться. Возможно, в конце концов, его все-таки немного волновала судьба опустившегося экс-сотриадника. Деформеру хотелось верить, что волновала. 

- Что? Что еще, идиот? Я сыт тобой по горло! Может, мне произнести это по буквам?

Пренебрежение Скандалиста задело его, но для Деформера сейчас важно было кое-что другое.

- Я… тут вроде как убил пару кадетов на тренировке, - сказал Деформер, взяв пустой энергоновый куб и нервно им поигрывая.

- И какое значение это имеет для меня?

- Один из них был на самом деле не кадет, а часть новой гештальт-команды. Левая нога или типа того…

- Повторяю, Деформер. С чего это МЕНЯ должно волновать?

- Я, эм… под следствием. Мне нужно, чтобы ты меня вытащил.

- Да? Но ведь это будет явным поощрением коррупции с моей стороны, разве не так? – голос Скандалиста был настолько же мягок, насколько он был злобен.

- Шлак, Сканди! Меня посадят в кутузку, а может и хуже! Когда я разнес этого парня на кусочки, я поломал целый гештальт, неужели ты не понимаешь? Это большая проблема!

- Ну, раз ты так говоришь, то длительное пребывание в исправительных местах – это лучшее, что может с тобой произойти. Или казнь… В последнее время ты стал не более чем досадной помехой.

- Ты, шлак!

Деформер вскочил так быстро, что и стул и стол отлетели в сторону, но он все равно был недостаточно быстр.

Его кулак был заблокирован и так и не дотянулся до лица Скандалиста, а следующее, что он почувствовал – это то, что летит назад от быстрого пинка по корпусу. Он увидел, как его плащ  улетает и на мгновение позавидовал его свободе. Когда Деформер закончил обрушивать ближайший стол и энергоновые кубы на нем, перед его оптикой оказались возвышающиеся над ним полированные ноги главнокомандующего ВВС.

- Ты закончил выставлять себя на посмешище, идиот? Или все-таки хочешь добавить нападение на вышестоящего офицера в свой славный послужной список?

Его пальцы дрожали на грязном полу.

- Сканди… мне нужна помощь.

- Ну, от меня ты ее не получишь, и сочувствия от меня ты не получишь тоже. Ты жалок.

Как всегда, Скандалист оказался бесчувственным куском шлака, но ненавидел Деформер вовсе не его.

- Гром… он… это все из-за него. Он сделал все это со мной

Он услышал, как Скандалист над ним хмыкнул.

- Да, Деформер, обвиняй во всем Громовержца, как ты пристрастился это делать с тех пор, как узнал об его глупых шарадах. Вижу я, ты нашел себе новое хобби.

Скандалист и Громовержец никогда не ладили. Тройка сделала их братьями, но разность убеждений быстро превратила их в соперников. Иногда моральные битвы внутри тройки становились такими же широкомасштабными, как и сама Великая Война. Так как, шлак, они смогли так спеться? Разумным объяснением мог бы быть интерфейс, но все знали, что Скандалист верен постели Мегатрона с единственным исключением в виде безымянных секс-ботов вроде новой Скандалистовой игрушки-сенаторши. Должно быть что-то смертельно важное, раз Скандалист и Громовержец оказались в одной команде, а в особенности после того кардинального поворота, который случился в войне после шпионской операции Грома. 

- И не беспокой меня больше, Деформер. Громовержец, может быть, и двуличный предатель, но он, по крайней мере, не слабак, и не шут, вроде тебя. А если я кого-то и презираю больше, чем автоботов, то это слабаков.

Это было все, что сказал Скандалист, прежде чем повернуться и уйти в заднюю комнату.

Деформер сидел на полу, окруженный разбитыми кубами и поражением. Если б только у него было достаточно энергии, чтобы пойти за Скандалистом и хотя бы расстрелять ему в зад обойму, но он был полностью обессилен. Силы покинули его, уйдя, так же, как ушли его гордость и высокий ранг. И все это случилось так быстро; он даже не успел заметить, когда они ускользнули от него сквозь пальцы.

Он поднял руку и посмотрел на свою наплечную пушку. Она так славно уничтожала тех кадетов, которые смеялись над ним… где теперь та сила, та ярость? Они сейчас нужны ему, как никогда. Они должны стать его новыми сотриадниками.

Скандалист был прав, как ни крути. Деформер был шутом, потому что смеются только над шутами. И была ли когда-то разница между тем королем озорников, которым он всегда себя считал, и тем шутом, каким он стал сейчас?

Он поднялся на одно колено и схватился за край упавшего стола.

Шутник или шут… какая разница? Может, он утратил честь, но если он собирается быть шутом, то у него есть в запасе одна нерассказанная шутка, шутка об автоботе, который разгуливает свободно среди десептиконов, притворяясь одним из них, о предателе с множеством лиц, который втайне хочет вернуться к своим. Деформер знал наверняка, что многие из десептиконов будут счастливы услышать эту историю.

Вставая на ноги, он ухмыльнулся. Пришло время нанести визит своему бывшему брату.

Продолжение следует

This story archived at http://www.transfictions.ru/viewstory.php?sid=1068